Сердоликовое ожерелье
на ее шее брызнуло россыпью оранжевых искр -- и в испуге
погасло.
-- Умылся,-- воистину,
сегодня моему терпению не было предела.-- И сейчас еще раз умоюсь.
Тебе это не по вкусу, красавица? Ты предпочитаешь грязных
владык?!
-- Нет, господин,--
кажется, она мало-помалу стала приходить в себя.-- Просто... раньше
вы никогда этого не делали!
Теперь настала моя
очередь разевать рот и застывать столбом.
-- Не делал? Ты
уверена?!
-- Разумеется,
господин! Сами знаете: грязь не пристает к Миродержцам, к таким,
как вы. Умываться?... ну разве что при посещении кого-то из
смертных, когда вам поднесут "почетную воду"! И то вы больше вид
делали...
-- А так никогда?
-- На моей памяти --
никогда, господин!
Я задумался. Странно.
Поступок еще минуту назад казался мне совершенно естественным, но
слова апсары совсем сбили меня с толку. Действительно,
сосредоточившись, я не мог вспомнить ни одного случая утреннего
умывания. Омовения -- да, но омовение вкупе с тесной компанией в
водоеме, под щебет пятиструнной вины и ропот цимбал... Это, скорее,
церемония, радующая душу, чем потребность в чистоте. А ополоснуть
лицо, чтобы сбросить дрему и вернуть ясность взгляда заспанным
глазам... Нет, не помню. Хотя мало ли чего мы не можем вспомнить
только потому, что давно перестали замечать мелочи обыденности?
Так и не придя ни к
какому выводу, я игриво ущипнул апсару за обнаженную грудь,
рассмеялся, когда она всем телом потянулась ко мне, и двинулся
дальше.
У лестницы, ведущей на
первый этаж, облокотясь о перила балкончика, стоял величественный
старик. Несмотря на жару, облачен он был в складчатую рясу из
плотной кошенили и украсился цветочными гирляндами -- шедевр
ювелиров, от живых и не отличишь! Космы бровей вздымались снеговыми
тучами над Химаватом, узкий рот был скорбно поджат, как обычно, и
обвислые щеки в сочетании с крючковатым носом делали старца похожим
на самца горной кукушки.
Брихас, Повелитель
Слов, великий мудрец и мой родовой жрец-советник, которого я в
минуты хорошего настроения звал просто Словоблудом.
Он не обижался.
Он вообще никогда не
обижался.
Может быть, потому что
был существенно старше меня и любого из Локапал-Миродержцев -- а
это, поверьте, много значит.