Марина выходит из ванной на цыпочках и медленно поворачивает
ключ в дверном замке. Внутрь проливается свет из подъезда, когда
она выскальзывает наружу. Сквозь щель видно только маячащую тень на
выложенном грязным кафелем полу и босую ступню. Устало качая
головой, я поднимаюсь с кровати.
Ползая по лестничной площадке, Марина внимательно щурится и
вертит головой как потерявшая след ищейка.
— Ты чего? — спрашиваю.
Она вздрагивает и поднимается, глядя на меня с испугом:
— Ты уже проснулся?
Тут я замечаю, что соседняя дверь приоткрыта, и в проем кто-то
наблюдает.
— Иди домой, — говорю Марине, ступая на площадку.
Когда она скрывается, я робко улыбаюсь в приоткрытую дверь:
— Здравствуйте.
Она открывается шире, чтобы показать взъерошенного старичка в
полосатой пижаме. Он глядит с сочувствием:
— Я услышал, как она скребется под порогом. Что-то с головой,
да? — голос хриплый и скрипучий, как треск помех со сломанного
радио.
— Немного, — вздыхаю. — Постараюсь, чтобы такого больше не
повторилось. Вы никому не скажете?
Старичок с сомнением тянет:
— Не скажу. Но если это продолжится, мне придется обратиться
куда следует. Это ведь серьезно, мальчик, тут нужна помощь
профессионалов.
— У нас все под контролем.
Марина виновато сутулится, глядя исподлобья, когда возвращаюсь.
Плотно прикрываю дверь и выдаю свистящим шепотом:
— Можешь сходить с ума так, чтобы соседи не видели? Если мама
узнает, я не представляю, что с тобой сделаю! Она так расцвела в
последнее время, а ты опять за старое!
Она отводит взгляд, скривив губы, и злость во мне тут же тает.
Как брат, я должен помогать Марине, а не заставлять прятать
болезнь. Как бы мне этого ни хотелось.
— Поночую у тебя несколько дней, — говорю. — Если не станет
лучше, будем обращаться к врачам. Это в крайнем случае.
— Не надо мне...
— Надо!
Она вздыхает:
— Уже жалею, что попросила тебя остаться.
***
До конца недели Марина ведет себя тихо. Иногда я просыпаюсь
ночью, а она лежит, глядя в потолок неподвижными глазами, но дальше
этого, к счастью, не заходит. Мы почти не разговариваем: у нас
никогда не было общих тем и интересов. Все ограничивается дежурными
«привет», «приятного аппетита» и так далее. Еще можем перекинуться
парой слов, чтобы поделиться впечатлениями от просмотренного
вечером фильма, но даже это вызывает смутное ощущение неловкости.
Еле дотянув до воскресенья, я обещаю себе — если сегодня ничего не
произойдет, оставлю сестру в покое.