Из распростертой у ног черной пасти
колодца тянуло холодом, ощутимым даже при опустившемся на Колодцы
морозе зимнего вечера. Меня не переставал удивлять Драйго,
по-прежнему разгуливавший в робе заключенного. «Там, внизу, холод
становится чем-то естественным, к нему привыкаешь и больше не
боишься» – ответил мне огненный маг, с видом победителя глядя в яму
под ним.
– Что ты будешь делать дальше?
Другие отступники ушли, тогда, как ты остался. Почему? – я
взглянула на Драйго.
– Я ждал, что ты спросишь об этом, –
он натянуто рассмеялся. – Остался, потому что хотел узнать, что из
себя представляют маги Ордена. Я всем сердцем желаю вернуться к
своей семье, но сейчас будет неуместным снова спрятаться на краю
света, в ожидании, когда все утихнет. Думаю, мне стоит попытать
счастья и вступить в ряды Ордена, раз он теперь защищает магов и
хочет установить всемирную справедливость. Неплохая идея, чтобы за
нее побороться. Надеюсь, моих умений достаточно для принятия в
Орден.
Я улыбнулась словам Драйго. Чем
дольше я говорила с этим магом, тем больше убеждалась, что у моей
затеи есть шанс на успех.
Сгусток пламени сорвался с моей
ладони, и я склонилась над колодцем, желая узнать, как глубоко
спускается проход. Живые, немного грубые ладони Драйго коснулись
поясницы, притянули меня к себе.
– Осторожнее, не ровен час, еще
свалишься туда, – насмешливо произнес он, и не думая убирать
руки.
– Оника. Довольно этого, – прежде
чем я успела отстраниться и объяснить Драйго границы возможных
между нами взаимоотношений, в мерзлом воздухе прозвучал еще более
студеный голос Люфира. Он стоял тонкой тенью в ореоле света,
льющегося из крепости церковников.
Я поспешила высвободиться из наглых
объятий Драйго и направилась к лучнику.
– Лир, ты же не думаешь, что …, –
начала я, приблизившись к нему и чувствуя себя до ужаса
неловко.
– Нет. Не думаю. И не стоит об этом,
– оборвал он меня, и, пронзив Драйго жестким взглядом, пошел вместе
со мной в сторону крепости. Свет падал на исхудавшее лицо Люфира,
добавляя его щекам впалости, а движениям – резкости.
Внутри церковники с мрачными лицами
были заняты наведением порядка, а Фьорд по-прежнему сидел у стены,
где среди шкур, любезно предоставленных хозяевами крепости, лежал
его отец.
Я была рядом, когда Горальд пришел в
себя. Его взгляд долгое время блуждал по стенам, прежде чем замер
на лице Фьорда.