– Большая медведица, здравствуй.
– Здравствуй, – раздался голос рядом. Я встрепенулся. Рядом
сидела на корточках девушка. Не отвечая на мою улыбку, она поднесла
к своим губам длинный половник и медленно попробовала варево.
Темные глаза внимательно наблюдали за каждым моим движением. К
унылому «лы» добавилось первое слово песни. Кажется, певец
торжествовал. Я поморщился. Девушка, сделав свою оценку и не теряя
грациозности, вернулась к очагу и заколдовала над котлом.
Была ли дикарка красива? Не знаю. Не уверен. Немного грязной,
да. Молодой и сильной женщиной, тоже да. Что-то во мне дернулось –
древнее и могучее, захватившее сразу мозг и тело. Ненавидел себя в
такие минуты. Всегда взывал к разуму. Призывал к ответственности. К
рациональной оценке ситуации. Но вся логика математического
мышления исчезала, зачахнув под первобытными инстинктами. Необычная
и своеобразная дикая красота впилась мне в подкорку сознания,
запоминаясь навсегда и порождая желание. Частые темные веснушки на
коже нисколько не портили лицо девушки, а, наоборот, делали ее
только ярче, подчеркивая глаза. Каждое движение тела очень
женственное, грациозное и плавное. Величественное! Так держать
половник не каждая сможет. Специально что ли для меня старается?
Так ведь я уже и так задавлен инстинктами!
А ещё сразу стало понятно, что ценность здесь не я. Надо
прояснить ситуацию. Чужая дерзость меня озлила.
Я кивнул, соглашаясь сам с собой, и сказал:
– Меня зовут Иван. Я – штаб-офицер,* и меня ищут.
Я бы мог не говорить ничего. Сильно значимые и весьма весомые
слова заглушила протяжная древняя песня, и они растворились каждой
буквой в дыму костра, поднимаясь к отверстию в конусе вежи. Я их
увидел! Белый дым букв медленно растворялся в вытяжке ветра. Вот
«а», вот «ш». Последняя исчезла большая «т». Она цеплялась за края
дыры углами и никак не хотела вылетать из вежи. Как только
тональность немного опустилась и стало тише, я снова попытался
заговорить:
– Я хочу одежду, и меня надо как можно скорее доставить в
гарнизон или вызвать оттуда подмогу. В городе люди, войска и
медицина.
В песне появилось новое слово. Злое. Ругательное. Я явно
различил его: «юльквик»*. Девушка, поигрывая резным черпаком,
любуясь орнаментом ручки, тихо и зловеще произнесла:
– Шиши*, – словно подпела.