Пение у лопаря изменилось, как и удары в бубен. Я вспомнил, что
он есть, и кивнул, глядя на чуть покрасневшую кожу. Ожогов не было.
Слов не находилось. Девушка медленно оделась. Долго томительно
зашнуровывалась. Нехотя. Боролось с каждой тесемкой.
– Покажи язык.
– Нет.
Я немного опешил.
– Почему?! Мне кажется, я видел уже многое и могу посмотреть на
язык!
– Тебе кажется! Нет.
– Жадина, – задумчиво протянул я, пораженный в самое сердце.
Гейду торжествующе поморщилась и, убирая миску, близко
наклоняясь ко мне, слегка показала кончик языка. Конечно, сделала
она это не специально. Но разглядеть я ничего не успел.
– Карху, что это было? Зачем тебя дедушка мучил?
Девушка замерла у очага, распрямила спину. Обернулась.
– Ты разве не понял?
– Признаться, меня возмутили его действия. Я был полон решимости
вмешаться и задать ему трепки, хоть и не бью стариков! Ждал, когда
ты уже свалишься в обморок!
– Хорошо, что не вмешался. Тебе повезло.
– Я понимаю, пытать врагов – бывает такая необходимость. Но
собственную внучку? Что я должен понять с твоих слов? Мой разум не
воспринимает насилие над женщинами. К чему ты клонишь? Зачем
говоришь загадками?
– Мне нечего от тебя скрывать. Ты же здесь! И участвуешь в
начале обряда моего посвящения в нойды.
– Но я тебя не жег! Значит, я ни в чем не участвую. Да и не хочу
я!
– Правда? – усмехнулась девушка, не думал, что ее может что-то
насмешить или развеселить – всегда, как камень – никаких лишних
эмоций. – Может и я не участвую? Однако ты видел, как меня
испытывали огнем.
С очевидным я не мог не согласиться. Но мог ли я доверять своим
глазам?

Светло-русая девушка собирала непослушные локоны в ракушку,
часто смотрясь в зеркало и весело улыбалась моему отражению в одной
из половинок трельяжа, шевеля беззвучно губами. Я лежал на большой
кровати, глупо улыбался, пялился на шнуровку корсета и вертел в
руках веточку винограда, оторванную от грозди. Звук нарастал, и я
стал слышать.
– Ты такой забавный, когда ревнуешь, Ваня, – говорила Ольга и
белозубо улыбалась, явно дразнясь.
– К кому?! – воскликнул возмущенно я и, оторвав виноградинку,
кинул в княгиню.
– Что за манеры, господин инженер! – Ольга сузила глаза, явно
принижая мой статус, изображая яростный гнев, и расхохоталась.
– Окопные!
– Правда? Так и знала, что вас гувернер только фехтованию обучал
и готовил к войне.