– И поэтому я выжил! Другим, манерным, повезло меньше! Право
слово, Ольга, зачем вам это общество?!
– Не быть меценатом в наше время – дурной тон.
– Да будьте вы, на здоровье, меценатом, но только у швей,
например.
– У швей? Спасибо, Ваня.
– Пожалуйста. Нужны свежие идеи – обращайтесь. Я ими полон. Я же
инженер.
– Это так банально, Ваня – быть меценатом у модисток.
Я ел виноград и пожал плечом, не отвечая, выражая мимикой своё
отношение к чужим заявлениям.
– Ваня, послушай меня! Я развиваю литературу, а не легкую
промышленность! Поэтому я меценат литературного общества. А какие у
этих мальчиков глаза, когда они на собраниях читают мне оды,
воспевая каждое слово!
– Красные? – предположил я.
– Что?
– Красные глаза?
– Ваня! Эти глаза полны слез восторга! Эти прыщавые юнцы
прекрасны. И все любят меня!
– Убью! – встрепенулся я, давясь виноградом и вытирая
выступившую слезу.
– Фаворита?
– Всех! Постой! «Фаворита»? Я не ослышался?! Кто он? Имя!
– Имя? Не знаю. Студент Барталамеев. Очень чеканный слог, четкая
рифма! Заслушаешься, – Ольга повернулась ко мне и поиграла бровями.
Пересела на краешек кровати. Провела ладошкой по шелку. Кружевной
корсет превращал ее в чудо. В такое, что мне срочно самому
захотелось придумать оду любви.
– Этого в солдаты и в окопы. Пускай в армии чеканит слова. А
впрочем, нет. Его убью первым!
– Ты такой дикий! – сказала Ольга и мягко покралась по кровати
ко мне.
– Я очень дикий, – закивал головой, завороженно смотря на чужую
грацию.
– Мне нравятся дикие звери.
– Я очень дикий зверь!
– Медведь? Скажи это на финском! Быстрее!
– Карху, – сказал я и засмеялся. Потом улыбка стала сходить с
моего лица. Белые краски поползли темнотой и отчаянно замерцали.
Объемы сжались и уменьшились. Образ Ольги задрожал и начал
таять.
– Карху, – неуверенно сказал я, вспоминая что-то важное. Ольга
удивленно посмотрела на меня и ответила, но голоса уже не слышно.
Звука нет.
– Карху! – крикнул я ей отчаянно и задрожал от охватившего
ужаса, чувствуя невосполнимую потерю, с каждым мигом всё глубже и
глубже проваливаясь в темноту. Закружило.
– Да, – спокойно отозвалась гейду и подняла голову с моего
плеча.
Луч солнца мягко коснулся щеки, и я открыл глаза, тревожно
вглядываясь в полумрак вежи. Дрова в очаге догорали. Красные угли
мирно помигивали, чернея и затухая. Никого.