Ловушка. Острый штырь выдвинулся с потолка и проколол корзину с
факелами насквозь. Вот откуда был этот звук. По моей спине прошёлся
холодок. Последняя ступенька этого спуска была смертельной
ловушкой, и если бы не корзина, быть бы мне или коту убитым.
Думая, что этот ход ведёт в какие-нибудь катакомбы под храмом, я
ошибся. Всё оказалось гораздо проще. Не катакомбы, всего один
тайный зал, в котором огонь моего факела неожиданно сменил цвет на
голубой.
Широкий, круглый зал с куполообразным потолком и ступеньками,
что спускались ещё ниже, на ровную площадку расчерченную белыми
линиями и заставленную жаровнями. Медные, глубокие и почти метровые
в диаметре чаши, были установлены в центре трёх белых кругов. Круги
соединялись между собой линиями, образуя на нижней площадке большой
треугольник, в центре которого был нарисован ещё один круг, очень
большой и значительно отличающийся от трёх малых собратьев с
жаровнями внутри.
Зал был пуст, но холодок запоздалого страха всё ещё гулял по
моей коже. Я приметил висевшие вдоль стен факелы и пошёл по кругу,
поочерёдно их зажигая. Чем больше света, тем спокойнее.
Тени тревожили меня, особенно после увиденного наверху. Каждый
из факелов почему-то вспыхивал голубым, но моё внимание до поры
было обращено на пол, чтобы, не дай Бог, не прозевать какую-нибудь
нажимную ловушку.
Я беспрепятственно обошёл весь зал, и теперь ярко освещённый,
гладкий каменный пол даровал мне представление о том, что никаких
ловушек тут больше нет. Хотя... Что-то было — у подножья
треугольника с жаровнями внизу. Теперь, когда света было вдоволь, я
видел прямоугольную плиту, вмурованную в пол. По ней вились русские
буквы, пускай и искореженные на местный лад.
Три замка захлопнут двери,
Три замка его запрут,
Три замка удержат зверя,
Три замка тебя убьют...
Стоило мне прочитать эти надписи, больше похожие на
предупреждение, как вязь букв немедленно вспыхнула голубоватым
светом, а за спиной раздался грохот.
Крутнувшись на месте, я увидел, как единственный выход наружу
оказывается, отсечён упавшей сверху плитой, столь толстой, что
чтобы разбить её киркой, у меня ушёл бы не один день. Но и на этом
действо не закончилось. Факел в моих руках полыхнул, ослепил ярким
светом и едва не обжёг лицо. Матюгнувшись, я откинул его в сторону,
а сам взялся за топор.