Я могу. Я многое могу представить.
Я смотрел на Лоту и говорил с ней, но последние мои слова
адресовались также и Ришье. Человеку, который уже черт знает
сколько лет (у Выродков свой счет годам) заглядывает в лица женщин,
пытаясь разглядеть в них черты той, которую запретил себе
желать.
Клянусь когтями Бегемота, ты можешь не желать заключать со мной
сделку, Ришье, но ты поверишь в мой мотив. Ты сам пляшешь под такой
же. И ты меня поймешь, потому что знаешь, насколько крепок такой
поводок.
Момент истины.
Ришье долго молчит. Потом поворачивается и бросает Корту:
- Развяжи его.
- Спасибо, милорд. Я снова готов вам служить.
Я слегка напрягаюсь, чтобы на лице не отразилась гримаса боли,
когда лента Тотема отделяется от кожи и рвет веревки, точно
паутину. Обрывки сыплются на пол, а я встаю со стула, аккуратно
поднимаю руки и начинаю демонстративно разминать затекшие
кисти.
Корт выпучил глаза и раззявился, на какой-то момент утратив всю
свою воинственность. Надо же, он может быть почти забавным –
слишком коренастый и коротконогий. Фер хмыкнул. Лота смотрела на
меня так, словно увидела только сейчас. Ришье же словно и не
обратил внимания на случившееся. Он хмур и прислушивается к чему-то
внутри себя.
- Теперь мы можем поговорить о том, как добраться до Жабы и
вытащить мою Клариссу, говорю я.
- Не зарывайся, - пренебрежительно кривит губы Фер Малиган. – Ты
по-прежнему всего лишь смертный. И даже более чем смертный, потому
что влез в дела Древней Крови. А с этим, - тычет в татуировки. – я
намерен кое-что сделать. Так что сюрпризов как с веревками больше
не будет.
- Буду только рад, милорд. Через Тотем Мастера могут добраться
до меня. Если у них возникнут подозрения, ничем хорошим это не
закончится.
Я слегка кланяюсь.
Интересно, что они решат на мой счет, когда – и если – мы вернем
Клариссу?
- Не обольщайся, варвар. Интерес тёт… Клариссы к тебе не
продлится долго, - говорит Лота. – Она всегда была ветреной
натурой.
- В любом случае, это большее, на что я могу рассчитывать.
- Хорошо. Пока мы вместе. – Ришье, наконец, усилием воли
возвращает себя в нашу грешную реальность.
Он говорит медленно, тщательно расставляя слова.
- Но заруби себе кое-что на носу, Дакота. Мне приходилось играть
героев-любовников. Как только я увижу, что ты ведешь себя, точно
один из них – не обессудь. Пристрелю на месте.