Змей почувствовал, что его ноги отрываются от земли. Он повис,
наколотый на чудовищный вертел, точно поросенок.
Возница отшвырнул его, даже не пытаясь высвободить глубоко
засевшую шпагу.
Ударившись о землю, Змей почему-то удивился: боль не такая
страшная, какой должна бы быть. Он даже попытался подняться,
оттолкнуться от земли, но тело не слушалось. Сознание начало
мутиться. Мир накрылся исполинским ватным одеялом толщиной с
гору.
Он еще успел услышать сдавленный крик Шакала, но посочувствовать
товарищу уже не мог: боль, оказывается, припозднилась лишь на
несколько секунд. А теперь она расцвела внутри языками адского
пламени.
Змей навсегда расстался с привычной реальностью, погрузившись в
мир страданий. И это был лишь первый шаг матерого убийцы и душегуба
на пути в Ад.
...Когда могучая ручища возницы схватила Шакала за плечо, тот –
хоть и застигнутый врасплох –- не растерялся. С молниеносной
быстротой головорез отпустил вожжи и ткнул катаром в лицо
противнику. Благодаря татуировке, покрывавшей руки и грудь Шакала,
скорость его движений была за пределами человеческого восприятия.
Лишь один из сотни мог бы успеть отреагировать на его выпад, да и
то – не столько заметив летящий клинок, сколько предугадав
опасность.
Убийце не повезло. Возница, несмотря на размеры и кажущуюся
неуклюжесть, как раз входил в число тех, кто мог. В последний
момент великан хладнокровно отклонил голову в сторону и отделался
лишь неглубоким порезом на щеке.
Затем Шакал вдруг ощутил, что парит в воздухе, увлекаемый силой,
далеко превосходящей его собственную. Полет вышел недолгим. Описав
короткую дугу, он со всего маху врезался в стену кареты. Гигант,
которому полагалось лежать сраженным пулей Змея (Змей никогда не
промахивается!) сдернул его с козлов и, крутанувшись на каблуках,
хлопнул Шакалом по экипажу так, словно убийца был всего лишь мокрой
тряпкой.
Толстое, мореное дерево выдержало удар.
А вот кости убийцы, пусть и скрепленные магической татуировкой,
оказались не столь крепкими. Шакал ощутил, как осколки костей
протыкают внутренности, будто десятки ножей. Было бы удачно
потерять сознание и погрузиться в блаженный омут беспамятства, но
не повезло: удар не вышиб из него дух, хотя в ушах Шакала
загрохотали барабаны размером с лошадь.
"И ведь одной рукой, - подумал Шакал, удивляясь
несвоевременности собственных мыслей, - одной рукой справился.
Левой!".