– Унголы ненамного цивилизованней
дикарей-ллотов. Их ценность для меня – численность в десять
миллионов особей. Армия, способная смести Западный филиал ананси и
достать мне высокопоставленного чиновника с секретными
допусками.
– Драный шакал, – прошипел я. –
Стервятник. На самом деле ты хочешь еще больше новых трупов. Тебе
их всегда мало, скажи?
Лила вздрогнула и отвернулась. Мана
молча скрестила руки на груди. Костяшки побелели на ее стиснутых
кулаках.
– Сказать что? – отозвался Дарсис. –
Что ты хотел того же?
– Ч-ч-что? – я вздрогнул. – Нет,
никогда.
– Как ты планировал освободить
друзей, заточенных в Западном филиале? Как собирался вернуться на
Землю, если дверь туда всего одна – орбитальная станция ананси.
Если ты не планировал драться за свои цели, то ты еще больший
глупец, чем я думал.
У меня перед глазами всплыл жидкий
прах Мишабы. Виски закололо. Я планировал драться. Я не планировал
убивать. Но как же глупо это звучало.
– Возвращайтесь в Адастру, –
прошептал я. – Прошу.
Прошу: хватит смертей.
Дарсис безжалостно посмотрел мне в
глаза. Пришелец, который испытал мои страхи и не сломался. Убийца,
чье одно дыхание источало запах смерти.
– Единственный, у кого есть причина
возвращаться в Адастру, – человек Станислав Волвин, – ананси
повернул голову на восток. – Если ему дорога жизнь его «сестры» по
гешвистеру ананси Юлирель.
Мои колени чуть не подкосились. Мана
округлила глаза.
– Говори, – прохрипел я. – Говори,
наконец, все, что знаешь.
Дарсис протянул пустую ладонь. Не
колеблясь, я вынул из кармана гравипушку и отдал ему. Теперь его с
Маной не одолеть. Точно не мне. Черт, ну и пусть.
– Через семнадцать дней Юлирель уйдет
в Свет. Ее ждет нулус.
Я покрылся холодным потом.
Вспомнилось, как Юля прощалась, как она сказала: «Избранные ананси
ушли в нулус, безмерное пространство внутри Света … никто из них не
вернулся».
«Никто».
– Ты врешь!
Я бросился на Дарсиса. Попытался
схватить за грудки. Быстрая как тень, Мана перекрыла мне путь, ее
почти черные руки встретились с моими. Наши ладони хлопнули друг о
друга. Лила вскрикнула.
– Даже не смей думать, – сказала
бразильянка.
– Ой, уже, – оскалился я. – Ой,
опять. И опять. И опять.
Лила бросилась к нам и схватила за
края наших с Маной курток.
– Но нок, – плакала она. – Но нок.
«Не деритесь. Не деритесь».