Над рощей взлетников нас поглотило
облако белых лепестков. Словно рой небесных фонариков, невесомые
цветы неслись вверх, в стратосферу, обтекая панцири бронекрылов.
Мой «байк» распахнул пасть, полную кривых жвал, и смачно зачавкал
залетевшими внутрь лепестками. В рот мне тоже попала мякоть, кислая
как квашеная капуста. Бе-е-е…
Попытался выплюнуть, но еще с пяток
лепестков сразу забилось за щеки. От пяток к горлу накатила волна
тошноты, глаза заслезились, взметнул ладонь ко рту, плотно прижал –
кхе, кхе – быстро выхаркал в нее мокрые, похожие на моллюсков
комки. Фу! Потряс рукой. Гадость отлипла и полетела вверх, в
никуда.
Лысые, покинутые распустившимися
цветами взлетники корячились над отвесным оврагом. Оба бронекрыла
без команды дружно спикировали на открытый треугольник травы над
самым обрывом. Граница территории Центра пряталась в леске за
оврагом. Никакой зверь питомника не пресечет ее без приказа ананси.
Людям – широкий простор, но только внутри загона.
Мана ловко спрыгнула с высокого
панциря. Половину ее смуглого лица закрывал белоснежный платок.
Валькирия во всей красе. Всегда предусмотрительная, всегда
успешная. Вот почему все девчонки в Центре ее тихо ненавидели.
Шатаясь, я сполз с бронекрыла.
Близкий как никогда Свет ослеплял. Зонды кружили вокруг белого
столба, точно черные мухи вокруг мяса на прилавке.
– Слюни вытри, – сказала Мана, снимая
платок.
Я вытер.
– И слезы.
Вытер.
– Ну?
Собираясь с мыслями, я протянул
ладонь к пасти бронекрыла. Широкий язык выполз между жвал и облизал
влажные следы «моллюсков».
Чтобы что-то сказать, бросил:
– Архонт сказал: Свет угасает.
– Свет? – сказала Мана. – Как это
возможно? Свет ведь – всего лишь проекция пульта управления
незримым полем, которое расширяет Вселенную.
Моя нижняя челюсть отвисла:
–
Че-е-е-е-его-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о?
Мана пожала плечами.
– Ты бы сам знал, если бы
интересовался миром, где живешь.
Я чуть было тихо не возненавидел ее,
как все девчонки в Центре.
– Я мечтаю забыть этот чертов мир,
эту чертову планету, как только вернусь к сестре.
Темные глаза Маны сверкнули.
– Тогда ты не собираешься натворить
глупостей? Отпустишь свою принцессу?
– Мы прилетели сюда говорить не о
Юле…
– Нау, нет уж, сначала о
принцесске, – Мана подступила вплотную. Я застыл между ней и
обрывом. Крутым, осыпающимся обрывом. На дне оврага, в зарослях,
вилось что-то темное. Тени? Птичьи гнезда? Змеи?