– Скажи, – прошептала Мана. – На
Земле ты найдешь меня и не позволишь больше ни одному ножу
коснуться моей кожи?
Я не знал, кому она это говорила, не
знал, кого видела в тисках своих бедер: меня или Дарсиса. Я не
знал, знала ли она, что я не знал.
Рукав на правой руке Маны загнулся,
кривой белесый шрам матово блестел. Каждый, кто любил, носит
шрамы.
Я сказал:
– Может быть, – сказал я. – Возможно.
Не знаю. Там посмотрим, – сказал. – В любом случае, сначала сломай
мне руку.
Мана резко подняла голову.
– Руку?
– Ага. Мне нужен только открытый
перелом. Сейчас.
Вмиг с меня сдуло Ману. Ее сильные
ноги выпустили мои ребра и встали в стойку готовности к
бегству.
Я сел, достал из кармана пакет с
бинтами.
– Как сломаешь, перевяжи рану
бинтами, чтобы я не истек кровью, – гордо потряс перед глазами Маны
пакетом, типа смотри, я тоже предусмотрительный, не ты одна. – Меня
наверняка вырубит, так что оставь тут и лети за помощью.
Постарайся, ладно?
– Постараться сломать тебе руку?
– Точно, чтобы прям кость торчала, –
сказал я. – Чтобы все пришелюги прям увидели: парень чертовски
плох, срочно его в инкубатор, обычный медпункт не спасет.
Почти черные глаза Маны влажно
заблестели.
– Меу Деус, Господи, ты
рехнулся.
– В инкубаторе я, может, встречу
Динь-Динь.
– Ты рехнулся от того, что сильно
скучаешь по Динь-Динь?
– Да нет же! Вчера возле инкубатора я
пересекся с Динь-Динь или с кем-то другим, кого питомцам нельзя
видеть. Мне стерли память об этом. Но кусок разговора умника
Гертена с умниками попроще я умудрился запомнить. Они говорили еще
о других эмпатах – их держат в каком-то Западном филиале. И Рауля
тоже там держали. На нем проводили опыты.
- Как же так? – выдавила Мана. – Но
сейчас Динь-Динь дома, на Земле?
Кто знает? Я молча поднялся с травы и
снял рубашку – чтобы Мане ничего не мешало перемотать бинтами рану,
когда наконец сломает меня.
– В инкубатор не пускают, – сказал я.
– Сегодня после инъекции пробовал пробраться с десяток раз, но
солдатня в красных панцирях кишит там повсюду.
Моя левая рука распрямилась и
вытянулась к Мане. Ладонь приглашающе раскрылась.
– Ломай же!
– А вдруг тебя не пустят в инкубатор
даже со сломанной рукой? – Мана оттолкнула мою ладонь. – Вдруг тебя
не пустят туда, даже если ты будешь помирать?
Ее вопросы пошатнули мою уверенность.
Холодный ветер подул со стороны оврага. Моя бледная кожа покрылась
пупырышками, я скрестил руки на груди. Широкие крылья носов
бронекрылов затрепетали. И вдруг пластинчатые горы взревели и
ринулись к нам с Маной, размахивая крыльями.