Веснушка-Никсия неуклюже ковыляла,
спотыкаясь. Высокие каблуки застревали в земле, скользили по
камушкам. Узкое желтое платье сдавливало бедра, рыжая махала
руками, чтобы не уткнуться в траву курносым носиком. Клоун на
ходулях шагает увереннее.
– Отвечайте честно, – сказала Никсия.
– Вы что, сбегаете из Центра?
Мы с Маной молчали.
– Жизнь еще не кончена, ребята! –
говорила датчанка. – Не нужно спускаться к реке и топиться!
– Топиться? – переспросил я. –
Почему?
– Из-за неразделенной любви, конечно,
– рыжая мечтательно погладила голые плечи в веснушках. – Я
прокралась за вами, представляла, как вы будете утешать друг друга
в объятиях возле тягуры, вытирать слезы поцелуями, и так обретете
новую радость. Хотела увидеть союз отвергнутых сердец. А все
оказалось намного хуже, – она тыкнула в мою грудь пальцем. – Вы –
двое суицидников.
Мана взбесилась.
– Карамба, что за бред!
Катись отсюда, пока я тебе голову между твоих косолапых коряг не
просунула.
Датчанка отшатнулась.
– И покачусь, – Никсия ехидно
улыбнулась. – И расскажу о вас Гарнизону.
– Постой, – сказал я. – Где
Велора?
Улыбка потухла на красных губах
Никсии.
– Простудилась и спит дома.
Значит, никто не удивится, если
Никсия тоже исчезнет с танцев. Теперь Мана оскалилась, как
волчица.
– Тогда ты идешь с нами.
– Ни за что! – вскричала Никсия. –
Мне это не нужно. Велора меня обожает.
– У тебя нет выбора, – сказал я. –
Твоему болтливому языку нельзя доверять.
Никсия вдруг заревела. Серые векторы
страха поползли из рыжих кудрей.
– Я не буду тоже топиться. Вы
не заставите.
Мана с хрустом размяла пальцы.
– Все же сделаю массаж этой наглой
выскочке.
Я предостерегающе поднял ладонь:
хватит пугать ее.
– Мы идем в гости к Зерель, – сказал
я. – Очень по ней скучаем. Пошли с нами, Веснушка?
Никсия мигом перестала плакать.
Просто супермолниеносная смена настроения.
– К Зерель? Хочу! Пойдемте.
Мана все еще скалилась. Обтянутое
серебряным шелком мускулистое тело нависло над щуплой Никсией.
Ей-богу, серая волчица и цыпленок. Картина маслом.
– Тогда снимай туфли и не смей
тормозить, – Мана осмотрела датчанку. – Платье слишком узкое, чтобы
быстро идти. Ничего, сейчас поправим.
Мана резко бросилась вперед. Датчанка
вскрикнула: «Мамочки!». Смуглые руки смяли и порвали желтый бархат
между бедер Никсии до самого низу, разделив перед юбки на две
половины. Линия разрыва чуть не дотянулась до трусиков.