- Вот ты и займись, – предложил я. – Наладь
взаимопонимание.
Нож взялся за дело основательно – и уже через несколько минут
раздал всем желающим по горсти лакомства. Лакомство местным
пришлось по душе, если таковая у них, конечно, имелась– они даже
стали улыбаться и о чём-то переговариваться.
- А ведь аори зовут их всех бездушными, – заметил Нож,
присаживаясь со своей порцией каши.
- Ты так быстро их полюбил! – возмутился Пузо. – Они сейчас
лыбятся, а потом пойдут и сдадут тебя какой-нибудь твари… Или
просто расстроятся завтра без подношения и закидают камнями.
Прислушивающиеся к разговору бойцы тихо засмеялись.
- Или придут и покусают ночью за пятки! – заметил Злобный, а Нож
погрозил ему кулаком. – Это они любя, чего ты?!
- Есть у них душа или нет, – неожиданно для самого себя, я решил
озвучить свою мысль, – но пока они показали себя больше людьми, чем
мы и наши ску.
- То-то и оно! – подтвердил Суч с полным ртом каши. – Человеки…
Лучше нас.
Мы посидели ещё какое-то время, ужиная и подкалывая друг друга,
а потом, когда от костра остались только тлеющие угли, легли спать,
завернувшись в одеяла.
Ску опять повезло. То ли близость моря сказалась, то ли близость
города и его обитателей – но ночью за ними снова никто не пришёл.
Утром они, правда, выглядели помятыми. Может быть, дело было в том,
что всю ночь они палили свой костёр, а двое воинов стояли на страже
– а может быть, сказались последствия вчерашнего «обстрела»
камнями. Мы же, проспав всю ночь под охраной местных жителей,
выглядели свежими и бодрыми. Поделившись припасами с нежданными
помощниками и позавтракав, мы погрузились в лодки и выплыли на
середину реки, дожидаясь ску.
Те с выступлением тянули. Долго готовили еду, долго ели, ещё
дольше разбирали лагерь и грузились на лодки. Если их целью было
позлить нас, то усилия оказались тщетны. Мы спокойно
болтались на реке, переговариваясь и отдыхая, а я даже успел ещё
раз вздремнуть прямо в лодке. Наконец, ску отчалили от берега, но к
нам приближаться не стали. Жители До-ро зорко следили за ними с
деревьев.
Махнув рукой гребцам, я погрузился в созерцание окрестностей.
Лодки плыли по реке вверх по течению, а местность постепенно
менялась. Густые джунгли редели, уступая место растительности
«неспокойной области». Ядовитые, кричащие цвета смешивались в
какую-то невообразимую какофонию, которая давила на глаза, мешала
думать и принимать осознанные решения. Даже, казалось бы, привычный
зелёный был здесь такого оттенка, что смотреть на него без
содрогания было невозможно. Иногда из зарослей доносились звуки
местной неспокойной жизни: рёв хищников, предсмертные крики их
жертв, странные вопли невиданных тварей.