Все это совершенно не касалось Оли, потому что неожиданно навалились проблемы. Почти через день скорая – вдруг вскрылась аритмия и проблемы с сердцем. Организм не желал резко менять ритм и пристрастился к докторам в отместку за то, что она изменила станку. Оля возобновила ежедневные упражнения: тело не считало себя живым без изнурительных тренировок. Плюс ко всему, в незначительных официальных сферах или даже в обыкновенной поликлинике стала слышать «Ольга Егоровна». Она бесцельно смотрела в бумаги и не понимала, что это относится к ней, к Оленьке или Ольфее, как звали в театре и дома. Тема отчеств возникла еще во времена второго супружества, но совершенно не затронула тогда Оли. Все эти чиновники, ворвавшиеся в дом и норовящие залезть в постель, чуть-чуть смешили и щекотали воображение Пал Суреновичами, Эрастами Игнатьевичами и прочими несуразностями, но она-то оставалась Олей.
Теперь же «Егоровна» звучало не просто приговором настигшего возраста, а напоминанием об отце. Заноза кровоточила, вонзалась глубоко в сердце, потом выглядывала не к месту и щекотала веки набухшими слезами. Отец заболел неожиданно и, как сказали врачи, неотвратимо. Недолгие шуршания в Интернете выявили последнюю надежду на нетрадиционные методы лечения в Мексике. На семейном совете под уютным абажуром решили, что с отцом полетит Оля – единственная, кто хоть немного говорит по-английски.
Городок Тихуана на границе с Калифорнией произвел на прибывших странное впечатление. С одной стороны величественные вздохи Тихого океана и бормотание магов, даже не прикидывающихся врачами, с другой, какая-то разнузданная приграничная вседозволенность с нередкими перестрелками и темными личностями посреди ярких улиц. Отец с благодарностью озирался на экзотические пределы и беспрекословно выпивал четыре литра свежевыжатой бурды из фруктов и овощей, щедро разбавленных сырой бычьей печенью. Кофейные клизмы отменили на второй день, так как его рак резко воспротивился вторжению кофеина. Поджарый массажист, похожий на высохший тростник с болтающейся на тонком стебле крупной головой, ежедневно выбивал из него болезнь, затем полоскал в небольшом бассейне с морской водой и укладывал в шезлонг. Отец посмеивался и говорил, что превратился в ветошь, расстеленную на просушку.