Сам же русский Государь в подобных
вопросах ранее всегда выступал скорее как заинтересованный
любитель, но никак не как деятельный генератор профессиональных
идей. Сейчас - совсем иное дело. И еще два объективных момента: все
эти неожиданности посыпались, словно из рога изобилия, с момента
появления Банщикова в Зимнем дворце. Кроме того, в наших личных
беседах Михаил Лаврентьевич выказывал абсолютное понимание всего,
что потребовано царем. Именно глубокое понимание и единомыслие, а
не покорное согласие исполнителя…»
«Блин! А Василий и тут как в воду
смотрел. Все-таки, герр кайзер та еще устрица, и сцена у одра
бабушки Красной шапочки, не обошлась без классной режиссуры. Талант
наш Вилли, ничего не попишешь. И он действительно вознамерился меня
«колоть». На Пауля тут пообижаться можно лишь для вида, кто бы
сомневался в том, ради чего он бисером сыпал. Но и его мы
попользовали очень душевно - Готландский договорчик тому
красноречивый свидетель.
Ну, что ж, значит, действуем по плану
«Бэ»: валим все на Петровича. Он у нас теперь новоявленное
военно-морское светило, коему все мы в рот смотрим. А я, грешный,
лишь передаточное звено, ведь на первых порах Руднев права прямого
обращения к Государю не имел, а пускать свои идеи по инстанции
опасался. Вот и воспользовался моим светским успехом. Легенда на
какое-то время вполне удобоваримая. Во всяком случае, даже если
Вилли и не поверит до конца, прятаться за нее по-первости можно
будет.
Слава Богу, что перед отъездом в
Питер, Вася меня проинструктировал на случай чего-то подобного. Вот
ведь – голова! И школа. Что тут скажешь…»
- Остается, пожалуй, лишь
поблагодарить Пауля за столь лестную оценку моих скромных
дарований, - широко улыбнулся Вадим, - Хотя само это письменное
следствие нашей дружеской болтовни, не скрою, заставляет кое о чем
задуматься. Но, все-таки, Ваше величество, большинство из тех
нововведений, на которые пошел наш флот, - это следствия таланта,
если не гениальности, моего командира, адмирала Руднева. А я всего
лишь ревностно следил за скорейшим исполнением августейшей воли.
Так что в моем активе, пожалуй, только ряд небольших побед над
столичной бюрократической рутиной.
- Об этом я тоже осведомлен. Причем
самим Вашим Императором. И не вздумайте обижаться на умницу Пауля.
Его дружеские чувства к Вам вполне искренни. А данное письмо – не
более, но и не менее, чем исполнение моего приказа.