Комната быстро заполняется пороховым дымом. В отличие от
заговорщиков мы ворвались с заряженными пистолетами, среди
преображенцев только один успел выстрелить в ответку, но уже
поплатился за эту выходку: Багров снёс ему шпагой полчерепа.
В хоромах Елизаветы было, где развернуться, и потому очень скоро
то тут, то там закипели одиночные схватки, зачастую скоротечный и
яростные.
Первого своего противника я отправил на пол выстрелом в живот –
а это значило, что он больше не жилец. Даже самые искушённые медики
редко вытаскивали таких раненных из могилы. Второго пистолета у
меня при себе не имелось, и я пустил в ход шпагу.
Она приятно тяжелила руку. Её по моему заказу делал знаменитый
на всю Европу мастер из маленького немецкого княжества. Многие
считали его лучшим из лучших. И до сего дня я продолжал
придерживаться такого же мнения.
Шпага не посрамила ни меня, ни мастера.
Я убедился в этом, когда полный сержант в распахнутом камзоле
ринулся на меня, отчаянно изрыгая ругательства. Некоторые из них
вряд ли бы одобрили в нашем святом Синоде. Глупо ждать от солдата
приличных манер, но у всего имеются свои пределы. Особенно, когда
упоминают нашего господа всуе.
- Не богохульствуй! – строго сказал я и строго наказал его,
проткнув клинком правое плечо.
Толстяк охнул, выронил шпагу. Я ударил в его необъятное пузо
носком сапога, и противник исчез из виду. Вероятно, свалился на
пол, где собственно ему и самое место.
Если не вздумает подниматься до конца схватки, останется жив.
Рана, конечно, серьёзная, но не смертельная. Уж мне-то не знать,
куда бить…
Я не хотел убивать. Большинство из застигнутых врасплох
заговорщиков были нужны живьём. Чуть погодя, оказавшись на дыбе,
они, несомненно, пожалеют, что не погибли в этой ночной схватке.
Наш заплечных рук мастер умел тянуть жилы и разговорил бы даже
немого. Я был не раз тому свидетелем.
Помню, достался как-то нам…
Что-то ударило меня по голове, в глазах потемнело. Стало ясно:
кто-то сверху кинул кубком. Может, нарочно выцеливал меня, а,
может, бросал на авось. Но ему повезло. Посудина задела меня по
касательной, однако этого хватило, чтобы я споткнулся об тело
валявшегося на полу гвардейца.
А потом новый толчок, и вот я уже погребён под массой сразу
нескольких тел. Наших среди них нет, это единственное, что вызывает
у меня непритворную радость. Плох тот командир, что не бережёт
своих людей.