— Мой запах на тебе не потревожил ни
один из этих псов. Ублюдки...
Когда до меня дошло, что он сейчас по
запаху определил, что меня не тронули в интимном плане, я сначала
разозлилась на него. Мог бы и спросить об этом меня, а не проверять
столь странным способом. Потом я пришла к выводу, что скорее всего,
ему было просто страшно об этом спрашивать. А потом представила
все, что он пережил, пока я была с похитителями и вне зоны его
внимания, даже страшно стало. Если я сама испытывала страх больше
не встретить его никогда гораздо более сильный, чем страх умереть.
На площади в городке Дурси, когда он наконец прижал меня к себе, я
явно чувствовала, как он дрожит от с трудом сдерживаемых
эмоций.
Задрав лицо к нему, снова утонула в
зелени его глаз, в которых сейчас искрились золотые звезды и
отражалось пламя, пылающее в камине. Завороженная его дьявольским
обликом, заостренными чертами лица, пылающими глазами, огненными
бликами, скользящим по смуглой коже и иногда вспыхивающих отблесках
в иссиня-черных волосах, потянулась к его губам и медленно,
чувственно провела своим язычком по его губам, наслаждаясь их
вкусом и мягкостью. Полные, четко очерченные губы медленно
раздвинулись в искушающей улыбке и в приглушенном свете блеснули
его белоснежные зубы. Он нависал надо мной всем телом и,
облокотившись на локоть, другой рукой перебирал мои шоколадные
локоны, потом погладил мое лицо, проследив за своей ладонью
взглядом, провел ею до моей обнаженной груди с розовыми вершинками,
которые, сморщившись в тугие горошинки, просто умоляли к ним
прикоснуться, что он и сделал. От его рук распространялась сладкая
волна удовольствия, добавляя пламя костру, разгорающемуся уже у
меня между ног. Выгнувшись дугой, игриво потерлась об него бедрами
и услышала приглушенный рык самца, начавшего охоту. А потом начался
извечный танец страсти и любви между мужчиной и женщиной.
Всю ночь Рене не выпускал меня из
рук, еще несколько раз ловил губами мои восторженные вопли
наслаждения и обновлял свою метку на шее. И вот утро настало, все
тело ноет в приятной истоме, а шея болит от его укусов.
Повернувшись на бок, с любопытством всмотрелась в лицо спящего
мужа. Во сне его черты расслабились, ушли жесткость и мрачность, и
если раньше он выглядел мужчиной за тридцать, то сейчас был похож
на парня не старше двадцати пяти. Я боялась потревожить его сон,
поэтому, недолго понаблюдав за ним, осторожно прикорнула на его
груди, удовлетворенно вслушиваясь в равномерное биение его сердца.
Его большого сердца, которое отныне принадлежит только мне, а мое —
только ему. Моя любовь разрасталась с каждой секундой, проведенной
с ним рядом, проникала в каждый уголок моего тела и души.