Взяв себя в руки, Владимир поднялся на ноги, выключил воду,
вытерся, перебинтовал рану, тщательно поддерживая это хрупкое
ощущение нормальности происходящего, ведь иначе можно просто сойти
с ума и рухнуть в пучину собственного покалеченного сознания,
уподобиться своему отцу, который теперь лежит там, в холодном
погребе, и построенный его руками дом стал ему же могилой…
Нет-нет-нет, не думать об этом! Курить хотелось до дрожи в
руках. Пожалуй, за сигарету Владимир был бы готов еще раз отчистить
детскую от крови и лимфы. Мелькнула малодушная мысль — не съездить
ли в ближайший город, поискать круглосуточную палатку? Да и бинтов
купить не мешало бы...
Рванувшись вниз, к холодильнику, Владимир открыл дверцу и
схватил початую бутылку водки. Ту чаще использовали для медицинских
целей, чем по прямому назначению, но, похоже, в эту безумную ночь
многое оказалось не на своем месте — дочь в кровати родителей,
водка — в желудке, а труп его отца — в погребе.
Выпив залпом добрые сто с лишним грамм, мужчина сморщился,
засопел, борясь с текущим по пищеводу огнем. После чего убрал
бутылку на место и вернулся на второй этаж. Подобравшись к спящей
жене, он прижался грудью и лицом к ее спине, обнял огромными
ручищами, захватив заодно и дочь и, изможденный морально и
физически, почти мгновенно уснул. В комнату неторопливо вползало
слегка туманное, прохладное летнее утро.
Казалось, он лишь на секунду сомкнул глаза, а лучи солнца уже
вовсю били через оконное стекло, заставляя щуриться от яркого
света. Шевелилась, просыпаясь, Женя, недовольно оторвала голову от
подушки Агния. Что-то всех их разбудило. Только что же?
Словно в ответ на его вопрос, снаружи вновь раздался рев
клаксона. Кто-то с настойчивостью идиота сигналил где-то совсем
поблизости, как будто у самых ворот… Но зачем, и кто?
— Владимир Егорович! — раздался знакомый голос с улицы,
заставляя спину Владимира покрыться холодным потом, а по стенкам
черепа тревожно заскребли коготки пробуждающейся паники, — Владимир
Егорович! Это Татьяна Ильинична! Владимир Егорович, я наличные с
собой не взяла, с таксистом расплатиться… Владимир Егорович!
Напряженно он с Женей вслушивался в происходящее на улице.
— Что будем делать? — прошептала та, — Если она увидит, что
твоего отца нет…
— Тихо! Сделаем вид, что уехали… Может, отстанет.