— ... И когда-то он был моим
женихом.
Вадим безразлично пожал плечами.
— У тебя плохой вкус.
— "У вас". Я, конечно, не
аристократка, но и не безродная служанка.
— Зачем нам выкать, мы же все равно
переспим!
На некоторое время Рина потеряла дар
речи, а затем спросила:
— Вы так уверены, что я
соглашусь?
Вадим перестал улыбаться. Сказал
сухо, словно отчитывался перед начальством:
— Я уверен, что я буду не первым
твоим мужчиной (Азарина вздрогнула). А еще я уверен, что тебе
нечего терять, потому что все и так считают, что мы спим. Так зачем
же отказывать себе в удовольствии? Видишь, я честен с тобой.
Попробуй и ты быть честной.
Он вышел, не дожидаясь ее ответа.
Стоило аристократу вернуться за свой
стол, как седовласый старик, что пытался утихомирить ранее
черноусого, встал и под удивленными взглядами прочих мужчин
засеменил к высокому гостю.
— Высокочтимый вен, позвольте пару
слов.
Надо же, "высокочтимый"! Для
официального обращение вполне хватило бы одного прилагательного без
всяких "высоко-", "много-" и т.д.. Впрочем, некоторые люди в порыве
подобострастия сочиняли и нечто наподобие
"многовысокоуважаемого".
Вадим, пребывающий в добром
расположении духа, милостиво махнул на табурет. Старик сел. Помял
свою шапку и горестно вздохнул.
— Не обижайте девку, уважаемый.
— А с чего мне ее обижать? — удивился
аристократ. — Я ее наоборот...
Старик кашлянул.
— Я, конечно, не высоких кровей,
почтенный, — заявил он уже менее подобострастным тоном. — Но и не
зверь лесной без разума и долга, ась человек ведь. Будьте же и вы
человеком, не баламутьте наше болото. Вы на днях съедете, а ей тут
жить, детей растить.
— Да, — вздохнул печально Вадим, — о
детях я не подумал.
Старик зло прищурился.
— Вы ничего о ней не знаете. Не
знаете, как она вертелась, дабы мальчишку обеспечить, как с утра до
ночи работала, чтобы халупу эту выкупить, как обустраивала ее сама,
благо есть добрые люди, приставили сыновей помочь девке, и я двоих
отсылал, чтоб пол переложили. Она нам дочь да сестра, можно
сказать. Все ее горе видели, да никто не помог тогда, так хоть
теперь совесть проснулась.
— Сиротинушка.
Старик качнул седой головой.
— Не насмешничайте. Не понять вам,
как можно иметь родителей, да не иметь их одновременно.
Какие все несчастные!
— А вы расскажите.
— Для того, чтобы быть человеком, не
обязательно все знать. — Старик встал. — Много бают о
аристократической чести, да я ее не видывал. Если есть она — не
трожьте девку. Ринка хорошая, а то, что одна, заступиться некому...
найдутся.