— Помолчи, — веско сказал первый,
судя по голосу, он был гораздо старше напарника. — А ты, рыжая,
иди, старайся. Кто твой зад от тюремщика спас, помнишь?
Отрабатывай.
Женщина молча взяла со стола графин
и вышла. Когда дверь за ней закрылась, тот, что был старше,
заметил:
— С чего наш решил, что этот франт
из столицы тут не случайно?
— Слишком много вопросов мужик
задаёт, нос сует, куда не надо. Про интимные радости главы тюрьмы
вот раскопал. Низ боится, и до него очередь дойдет. А ты знаешь, он
на руку нечист. Не спроста же у жены золотое ожерелье новое, а для
сына дом строится в соседнем городе. Да и девки, им обиженные,
есть. Он бы и ту кареглазую оприходовал, коли б не побоялся:
всё-таки баба отцу руку сломала.
— Да стали бы важного человека
посылать в наше захолустье? Для какой-то вшивой проверки?
— Ну, бывает по-разному. В Охрист
вот, например, сына какого-то министра послали. Вроде как батька
выгнал из столицы, а оказалось, что все розыгрыш. А сынок, не дурак
оказался, девку местную попортил, кляузы на всех написал, вытащив
все грязное белье на свет, нажрался за чужой счёт — и уехал. А там
всех потом поснимали, вплоть до генерал-губернатора округа.
— Ты откуда знаешь? — в голосе
мужчины послышалось подозрение. Молодой усмехнулся.
— Да брат двоюродный у меня там жил
с женой. Он и поведал.
— А теперь брат где?
— В тюрьме. Так что да, я бы лучше
этому столичному надавал по морде, авось больше б узнали. Не люблю
проверяющих.
Старший многозначительно хмыкнул, и
разговор на этой откровенной ноте временно затих.
Помощница же двоих мужчин в масках
немного потопталась в коридоре, пытаясь подслушать их разговор,
ничего не услышала и, обиженно фыркнув, вернулась в комнату к
клиенту.
Вадим меланхолично созерцал
приближающийся огонь.
— Ненавижу степь. И жару. И людей.
Людей больше всего.
Женщина ложится рядом, прижимается к
нему большой грудью. Вен Борз усмехается — бледные аристократки
сочли бы такое богатство вульгарным, а их мужья, многозначительно
поддакивая, побежали бы в этот бордель повторно. Все они лицемеры —
и шлюхи, и благородные. Все.
Кроме матери.
— Она...
— И как вам наш город? Люди здесь
приветливые, правда?
— Мне плевать. Всяко лучше тижийцев.
А может, и нет. Я...
— Вы наверно не случайно через
Подхолмье ехали? Тут чудесные пейзажи.