— А я буду смотреть, если ты в воду
полезешь!
— Правда? — Мэриэн спокойно
принялась раздеваться. Амарель опешил и молча наблюдал, как Мэриэн
скинула безрукавку и безо всякого стыда спустила рубаху с плеч.
Только тут он опомнился и, подхватив свою дубину, чуть ли не бегом
устремился прочь.
— Ты куда? — хохоча, крикнула Мэриэн
ему вслед, но Амарель не оглядывался. Он спрятался за раскидистым
деревом и только тогда вздохнул с облегчением.
Грех его всё-таки был велик. Перед
рассветом ему привиделась вовсе не Кальфандра.
— Лабиринт Ужаса… полон тьмы и
ядовитых змей, — по памяти стал читать Амарель. Он прислонился к
толстому стволу и закрыл глаза, издалека слыша звонкий голос Эсфи —
а вот ответов Мэриэн не различал.
— Укус такой змеи — как укус тысячи
земных змей, и мучаешься от него тысячу дней и ночей. А как
пройдёт… тебя, грешник, ждут новые муки, — старый детский страх так
явно ожил в памяти Амареля, что краски солнечного дня потускнели, а
лес показался зловещим.
— В Лабиринте Ужаса есть крючья,
которые вопьются в твоё тело, и один из них дойдёт до сердца! Чем
больше греха, тем больнее станет терзать его, — Амарель невольно
приложил руку к груди. Сердце билось учащённо.
— И будет это длиться тысячу дней и
ночей. А как закончится — быть новой пытке! — Голос Амареля
усилился, но тут же упал до шёпота — ещё не хватало, чтобы Мэриэн
его услышала и пришла сюда!
— Ты будешь гореть в пламени,
грешник, и жечь оно будет стократ больнее, чем земной огонь, — для
Амареля эта пытка стала бы хуже всего. — И звать на помощь
Несравненную бесполезно, грешник! Она не спасёт тебя, не спасёт… а
знаешь, почему? Ты уже покинул её в земной жизни… и она покинет
тебя там!
Амарель больше не мог говорить. Он
сел на землю и бессмысленно выдернул пару травинок, вспомнив, как
недавно это делала Эсфи, говоря про искалеченного ребёнка. Если
Кальфандра посылает волшебный дар… как она могла допустить, чтобы
из-за этого творились такие дела?! А если богиня гневается на
афирцев за культ Четырёх Богов… почему она посылает их детям
волшебство?
Пожалуй, Амарель не хотел об этом
думать. Как и о наказании, что может ожидать его в ином мире —
несмотря на усердие, молитвы и страх перед Несравненной. Если бы
рядом был Фаресар, он всё объяснил бы… но Амарель уже смирился с
тем, что учителя больше нет.