— Ай! — не сдержалась Эсфи, ступив
прямо в крапиву, и отпрыгнула назад. Башмачок слетел с ноги, и Эсфи
пришлось искать его. Еле-еле она нашарила башмачок и, подтянув его
к себе, надела на ногу. А затем прислушалась.
Откуда-то доносилось птичье пение,
едва различимое, но Эсфи хотелось, чтобы это оказался соловей, как
в книжке. Птица умолкла, и Эсфи поднялась на ноги, нашла гладкий,
восхитительно гладкий ствол неподалёку, к которому можно было
прислониться и подумать, куда же теперь идти — направо, налево или
вперёд.
— Как там в сказке было? Налево —
бедствие, — задумчиво произнесла Эсфи, — направо — приключение, а
впереди… а впереди — то-не-знаю-что!
Герой в книжке выбрал последнее, и
Эсфи решила поступить, как он. Ещё немного блужданья по лесу, и
Эсфи дождалась «награды» — услышала, наконец, приглушённые голоса.
Эсфи спряталась за толстое дерево и стала слушать.
— …Значит, скоро будем в Фаарне? —
спросила Мэриэн.
— Скоро, — прозвучал ответ
Тарджиньи.
— И разойдёмся каждый своей дорогой.
Так?
— Так.
— Тогда, может, всё-таки расскажешь,
кто ты на самом деле?
Вот тут Эсфи заволновалась
по-настоящему и сказала себе: правильно сделала, когда пошла искать
Мэриэн и Тарджинью. А вдруг что-то страшное случится, и нужно будет
помочь Мэриэн?
— Я тебя не понимаю, — безмятежно
откликнулась Тарджинья. Эсфи поспорила бы на пару новых башмачков,
что Мэриэн слегка рассердилась:
— Брось. Ты поняла, о чём я
говорю.
— Да ладно, а если бы я хотела
поиграть? — хихикнула Тарджинья. — Ну, хорошо. Сдаюсь. Ты такая
грозная с этим мечом, к рукояти которого вот-вот потянешься…
— Хватит болтать, — оборвала её
Мэриэн. Теперь она рассердилась ещё больше, и Эсфи её прекрасно
понимала, хотя ей самой Тарджинья нравилась. Будет жалко, если она
окажется оборотнем или злой ведьмой…
— Я — джинния.
В лесу сделалось совсем тихо, а у
Эсфи заколотилось сердце.
— Джинния? — не сразу откликнулась
Мэриэн. — Вы что, вправду существуете?
Эсфи задала бы тот же самый вопрос,
поскольку джинны, как рассказывали в книгах, это волшебный народ.
Они обитали где-то на нижнем небе, метали молнии и летали, как
орлы, иногда и в орлином оперенье.
— Ага, существуем, — откликнулась
Тарджинья таким тоном, словно ей до смерти хотелось поделиться
историей о своём народе. — Мы живём в горах Ихранджана, нас
немного, но у нас много глупых обычаев; мы можем говорить так,
чтобы люди нас поняли, но у нас очень трудный язык; мы смотрим на
людей и сразу видим их имена, словно они на лбу написаны, а ещё у
нас разные таланты, у каждого джинна свой…