– Зачем мне твоя глупая история,
старик? Надеешься, что изменюсь?
Харан и не подозревал о моих сложных
отношениях с Предвечной Тьмой. Я необычный служитель, мечтающий
избавиться от её даров.
– Какие гарантии, что ты не убьёшь
Асталэ, покинув владения Нейситил?
– Моё слово.
– Давай сделаем так. Я наложу чары на
Дочерей Леса и пошлю с тобой магов. Если обманешь, навредив Асталэ,
либо заберёшь её с собой, либо попытаешься снять чары, рабыни
умрут. На границе…
– Нет, – отрезал я. – Тебе ли, магу,
не знать, какими ненадёжными бывают чары. Тем более, из-за
астральной бури возможна ошибка. Полагаю, Нейситил не нужно, чтобы
я возвратился и разрушил столицу дома. Хватит слов! Открой ворота,
впусти нас в оазис и приведи ко мне сестру с Дочерьми Леса и
волками.
Поколебавшись, харан бросил
лучникам:
– Убрать стрелы! Открыть ворота!
Две трёхметровой высоты створки
пришли в движение. Медленно раскрылись наружу, приглашая войти.
– Авкар, подойди.
– Он останется со мной в качестве
возмещения за моральный ущерб.
– Почему? – в голосе правителя
сквозило искреннее удивление.
Ну да, по логике вещей, я должен
прикончить его, а не тащить с собой в столицу дома. Тёмный эльф
пытал меня. Лишил доступа к магии теней. Нормальный служитель Тьмы
имел бы на него зуб размером с айсберг, потопивший Титаник.
– Привязался к парню. Теперь
отвязаться не могу.
– А, понятно. Авкар поклонялся богам
Бездны, а ты к ней имеешь прямое отношение. Что ж, забирай. Тебя
разместят в шатре, куда скоро приведут девочку с рабынями.
Могли вынести шатёр за пределы
оазиса, из-под защиты барьеров, дабы жизнь мёдом не казалась, если
бы я не оставил себе харани. Напасть вряд ли бы напали, учитывая
мою репутацию. Хотя, чем арати не шутит. Со мной в бою пустынники
не сталкивались и о моих талантах знают из третьих уст.
Оазис накрывал купол барьера,
защищающий от ветра и песка. Пройдя ворота, я вдохнул напитанный
запахом навоза воздух. Поющий Ручей здорово изменился с той ночи,
когда я и Асталэ отправились в город демонов Каранор. Раньше на
центральной площади торговали заезжие купцы, нынче же здесь не
протолкнуться от беженцев – людей, эльфов, нечистых. Выложенная
узорной плиткой площадь превратилась в заполненный экскрементами
скотный двор. Повсюду ездовая и тягловая живность, пёстрые шатры
торговцев испачканы и соседствуют с небогатыми палатками жителей
разрушенных оазисов.