Араб только покачал готовой.
—Да, джинн Сулейман, рушить города ты, похоже, не в
состоянии.
Он подошел, сел рядом на мозаичный пол, отобрал несчастную
бутылку и ловко свинтил крышку. Перевернул Шломо и приподнял,
подставил колено под спину, придержал голову и принялся поить с
рук. Тот всё еще не желал признавать себя беспомощным. Вырывался,
мотая непослушными руками, в результате захлебнулся и
закашлялся.
—Да перестань ты дергаться, — осадил его араб. — Не мешай тебя
лечить. Иначе сдохнешь.
Он отставил бутылку, перехватил Шломо под мышки и оттащил от
стены. Опустился рядом на колени, поймал за подбородок и досадливо
поморщился, оглядывая вспухшее лицо. Вновь приподнял, подпер под
плечи коленом и продолжил поить.
Будь у Шломо хоть десятая доля его прежних сил — этот
бесцеремонный коновал уже валялся бы со свернутой шеей. Но сил не
было. Хоть вода и принесла некоторое облегчение. Горло перестало
саднить, в голове немного прояснилось, и еще сильнее захотелось
жрать. И обратное тоже захотелось.
Араб терпеливо дождался, пока он выхлебает всю бутылочку, снова
уложил его на пол, принес свою сумку, натянул перчатки и принялся
ковыряться в ней, чем-то позвякивая и бормоча под нос.
Шломо лежал, помаргивая здоровым глазом. Стараясь справиться с
естественными позывами организма и хоть немного собраться с силами.
Для чего — он пока что сам не знал.
—Резать будешь? — он повернул голову к задумчиво перебирающему
инструменты арабу.
—А? — тот отвлекся, смерил его взглядом и пожал плечами, — Да
нахрен мне тебя резать?.. Импланты твои типовые ценности не
представляют, чип дохлый: ну, допустим, вытащу я его у тебя из
башки, так что с него проку? Разве только скелет в металлолом
сдать… Ты вообще понимаешь, джинн Сулейман, насколько ты
бесполезное сооружение? Дорогое, наверно. Но как видишь, ухайдокали
тебя быстро. И вот ты валяешься тут и шевельнуться не можешь без
должного техобслуживания.
Шломо не ответил. Пусть брешет...
—Вот скажи мне, — араб сломал ампулу и что-то набрал в шприц. —
Ради чего ты в это ввязался?
—Не твое дело… — игла вошла в плечо.
—Угу. Не мое, — араб надломил еще одну ампулу и набрал новый
шприц. — Сейчас будет больно. Впрочем, ты привычный... — добавил он
с какой-то непонятной досадой.
Он зажал голову Шломо между колен и принялся методично
обкалывать правую половину лица вокруг повязки. Сагам шипел сквозь
зубы. Левый глаз отчаянно слезился.