– Итак, прошу Вас, представьтесь! —
Ротмистр в утратившем за несколько суток непрерывных опросов
свежесть лазоревом мундире обратил усталый взгляд на
офицера-артиллериста.
– Штабс-капитан Кольцов. Шестнадцатый
Сибирский полевой дивизион.
– Что Вы делаете в Петербурге?
– После полученного ранения находился
на излечении в общине святой Татьяны, а по излечении — в
краткосрочном отпуску.
– Хорошо, проверим. Где Вы проводили
отпуск?
– Дома. Родители мои живут на
Обводном канале, в доме четырнадцать.
– Как можно догадаться, ваш дивизион
находится в воюющей армии. Когда Вы должны были вернуться в свою
часть?
– Предполагал выехать числа десятого.
А там уж — как Господу будет угодно. Поезда в Маньчжурию по
Транссибу тянутся не скоро…
– А как Вы оказались у места
происшествия?
– Как и все. Хотел присутствовать при
водосвятии.
– Отчего же Вы пришли именно ко
дворцу, а не в любой иной храм Петербурга?
...Вопрос — ответ, вопрос — ответ,
вопрос — ответ... Первый, второй, третий круг прокручивают стрелки
на циферблате тяжёлых кабинетных часов... То же самое происходит в
десятках других кабинетов, где десятки чиновников опрашивают сотни
свидетелей и подозреваемых. Наконец, чиновник пододвигает
папку-бювар с исписанными листами: «Прошу Вас, Андрей Павлович,
подпишите вот здесь и вот здесь», закрывает его и, поднявшись,
произносит:
– Благодарю Вас, господин
штабс-капитан. Не смею более задерживать! Вот ваш пропуск...
Регент говорит с
народом
нестроения в те времена быша в
христианской земле, государю младу сущу...
Никоновская
летопись
Российская Империя погружена в траур.
На кораблях до половины приспущены Андреевские флаги. Портреты
покойного императора Николая II во всех казённых учреждениях, да и
во многих магазинных витринах затянуты чёрным крепом. Над воротами
домов бессильно треплет ветерок траурные ленты у древков
трёхцветных флагов. Столица умолкла. Изредка прозвенит по рельсам
конка, прошелестит обрезиненными шинами пролётка легкового
извозчика, суетливо прошмыгнёт по панели пешеход.
Петербург насторожён. Позавчерашняя
трагедия у Зимнего дворца испугала власти. Регентом при
пятимесячном сыне покойного императора Алексее провозглашён Великий
Князь Николай Николаевич, дядя покойного Николая II. Не случись
нелепой августовской гибели свалившегося с коня летом брата
покойного царя Михаила — бывшего наследником престола до рождения
младенца Алексея, — пост наперсника маленького Государя и
управителя Империи до его совершеннолетия, был бы оставлен за ним.
Но увы… Остаётся утешаться лишь сентенцией: «Что Господь ни делает
— всё к лучшему!».