А на досках, словно костёр, словно
пожар, заполыхал танец!
Это было не изящное, услаждающее
взор зрелище. Это было похоже на рассказ воина о сражении. Но воин
не был человеком. В этом опасном, завораживающе странном существе
слились воедино человек и змея.
Гибкое, сильное тело металось по доскам, выгибалось дугой,
падало то на колени, то на спину, и вновь взлетало, выпрямлялось.
Воин становился то копьём, то луком, то мечом. А змея то обвивала
его шею, то превращалась в пояс, то скользила по рукам. Это зрелище
притягивало, не давало отвести
взгляд, а ритм мелодии всё
ломался и менялся, не позволяя зрителям привыкнуть и расслабиться.
Это было захватывающе и немного жутко.
Наконец шаути замер, вновь вскинув
руки ввысь и растянув над собойпослушнуюзмею.
Музыка оборвалась.
Толпа молчала. Люди приходили в
себя.
Стайни потрясённо думал:
«Получилось! Но как же... Мы всего
один день... да какой там день, всего полдня... и такое чудо... а
из меня музыкант, как из собаки – зодчий...»
И вдруг понял: он в этом чуде почти ни при чём. Это Эшшу подстраивался под его неумелую игру, на
ходу менял рисунок танца, изобретал новые движения...
Только сейчас Стайни обернулся,
чтобы посмотреть на зрителей.
Все были бледны. Никто не сводил
глаз с повозки, на которой возвышался Эшшу. Пожилой шаути в
рыбачьей одежде молитвенным жестом поднял ладони к вискам. По его
тёмному лицу текли слёзы.
Айриочнулась первой. Прыгнула к Стайни, сорвала с его
головы широкополую шляпу (то самое фетровое страшилище, в котором
Эшшу прибыл в Энир), перевернула её тульёй вниз и побежала с нею по
кругу, весело покрикивая:
– А ну, мужики, развяжи кошельки! А
ну, рыбаки, не жалей медяки!
Красавица, не откладывай монетку на румяна, у тебя и так щёчки –
наливные яблочки, лучше подари этот медяк циркачам, тебе за это
боги пошлют жениха хорошего, сильного да ласкового! Эй, дядя,
расщедрись на «окунька»... Ой, рябой, а ты-точего
шарахнулся? Я не тебя прошу, откуда у тебя «окунёк», ты их
сроду в руках не держал. Ты,
наверное, трактирщику за пиво
больше задолжал! И не криви такую рожу, словно я тебе на ногу
наступила... Почтенный жрец, сто лет жизни тебе, сделай доброе дело во имя своего бога, поддержи монеткой бедных артистов...
Что у тебя, тётушка, пирог? Ай, спасибо! У меня руки заняты,
передай нашему музыканту, будь добра... Люди, не расходитесь,
представление не окончено, мы вам ещё кое-что покажем!