— А потом что?
Императору дармоеды не нужны, а в колонии ребенку одному не выжить. Есть еще
работные дома, но лучше сразу добить. Гуманнее выйдет.
— К себе заберу: дам
шанс. Какой могу…
— Так девка же?..
— А я своим в штаны
не заглядываю. Пусть попробует. Смотри: крепенькая, вроде. Жилистая.
— Это верно. А раз в
такой резне выжила, знать, еще и фартовая.
Волокуши снова
споткнулись о преграду: резкая боль и судорога. И темнота…
Щедрое забвение
накрыло меня душным пологом. Спрятало от ужаса и страданий. Пожалело. Оставило
в памяти только яркую вспышку прошлой жизни.
Бобер подкрался к моей лежанке, как мышь к
пайке — бесшумно и боязливо. Согнул ногу
в колене. Прицелился.
— Подъем, Фартовая! — взревел он и попытался
пнуть меня в пятую точку.
Ага, щаз! Я эти его штучки давно выучила.
Поворот, выпад — и его пятка в моих руках. Вцепилась большим и указательным
пальцем в ахиллесово сухожилие. Потянула — слабенько так, больше обозначая.
Бобер взвыл и по инерции пролетел вперед.
Впечатался головой в перекрытие. Его
приплюснутую макушку припорошило бетонной крошкой.
— И охота вам в такую рань, — протянул со
своей лежанки Дылда.
— Когда-нить я ее уем, — пообещал Бобер,
потирая одновременно макушку и пятку.
— Ты уж так лет десять грозишься, — хохотнул
Дылда.
Одним прыжком соскочил с койки и потянулся.
Нисколько не стесняясь, громко испортил воздух.
Мы с Бобром одновременно зажали носы.
— Фи, какие неженки, — упрекнул нас Дылда и
повторил газовую атаку.
Спасть расхотелось. Совсем. Схватила в охапку
одежду и поскакала к помывочной.
Но Чистюля занял ее первым. Мурлыкая себе под
нос незатейливый мотивчик, он шумно отфыркивался от ледяной воды.
— Здорово, Фартовая, — поприветствовал он
меня. — Что, Бобру все неймется?
— Ага, — кивнула я.
Схватила зубную щетку, прислонилась к
стеночке.
— Ты не могла бы подождать за дверью? —
полуприказным тоном поинтересовался Чистюля.
— Да ладно те, — попробовала возразить.
Демонстративно отвернулась и продолжила
чистить зубы.
Прием как всегда сработал: Чистюля по-быстрому
свинтил и захлопнул за собой дверь. Подумать только: самый крепкий из нашей
команды и самый нежный. То ему вода,
понимаешь, протухла, то крыса на костре подгорела. А то и синяк неравномерно по
глазу растекся. Не мужик, а деваха на выданье.