– Я не стану никому присягать!
Над ней рассмеялись снова. Алтарь погас, вернулось солнце.
Невидимый мучитель показывал, как из раны на ее запястье текут
струйки крови, капают с пальцев и рисуют причудливый узор путаных
линий, становясь частью Проклятой дороги. Не присягу от нее
требовали – все клятвы давно прозвучали.
– Отпусти меня!
Странница вырвалась из храма и потеряла сознание на улице. Когда
она очнулась, солнце скрылось за сизой дымкой. Щеку покалывала
зеленая еще мурава, и пахло сухо, пряно – осенью. На запястье не
было и следа раны, словно она привиделась, как и голос. Но храм
по-прежнему приглашал войти, а на алтаре белел символ.
– Я не слушаю тебя. Я ухожу.
За деревней странница покинула Проклятую дорогу. Она не
задерживала, отпустила.
Странница вышла к обитаемым местам только к вечеру. Маленькое
селение, надежно укрытое от посторонних глаз лесистыми оврагами,
издалека казалось вымершим. По единственной длинной улице
расхаживали куры, зато из дома с вывеской кружки и ложки раздавался
многоголосый хохот и жалобные вопли. Странница поднялась на крыльцо
и заглянула в приоткрытую дверь.
– Двенадцать серебряных лир с целой деревни? Портки Создателя,
ты вздумал со мной шутить? А где золото?
Мужчина развалился в деревянном кресле, как король на троне, и
широко ухмылялся, показывая белые, ровные зубы.
– Господин, как на духу говорю, мы от дорог далече, не каждый
день на заработки выбираемся. Что выросло, то и едим! – голосил в
ответ пожилой селянин, согнувшись перед «королем» в три
погибели.
– Таки как «далече»?! Неужто я не по главной дороге на Готу к
вам пожаловал?! Да у вас самый распрекрасный трактир на всю
округу!
– Нету денег больше!
– Нету?! Правда?! Какая жалость! Тогда мне придется тебя убить.
До смерти, а как же еще убивают? Не вой, сам не хочу! Мужик, ты
плохо стараешься! Шкурой своей не дорожишь?
Каждая новая фраза «короля» звучала ироничнее предыдущей, он
передразнивал свою жертву и коверкал слова под одобрительный смех
зрителей – разношерстной разбойничьей братии.
– Тас, избавь старосту от земных забот.
Разбойник со зверским лицом, заросшим черной бородой по самые
глаза, вытащил из ножен меч.
– Создателя ради, да не здесь же! Прикончи на улице. Помоги ему,
Гвидо.
Здоровяк богатырского роста схватил старосту за шиворот и рванул
к двери. Тот взвыл, вцепился в табуретку и с грохотом протащился
вместе с ней к порогу. Странница кинулась прочь, поняв, что увидела
достаточно, чтобы бежать без оглядки. Но она опоздала.