Мальчишки вопили ей вслед «чудище!» —
и добавляли скабрезностей. Публий хмурился, но делал вид, что
ничего не слышит. Шаарту же подобное тем более не задевало.
Fazeebi, человеки, у которых о чести слышали считанные единицы —
чего с них взять? Воин не обращает внимания на тявкающих шавок.
В доме Публия их встретил охающий и
ахающий рой слуг и служанок; у большинства шею охватывали рабские
ошейники. На самой Шаарте это украшение ещё не появилось.
Здесь она ничего запоминать не
старалась. Ей мало что нужно, только место, где она сможет спать.
Колодец во дворе, отхожее место на задах. Еда? Еда будет. Едва ли
хозяин купил её для того, чтобы уморить голодом.
Рабы у мага Публия были хорошо
вышколены — орка заметила стоящие возле нужника внушительные
колодки.
Чародей произнёс краткую, но
содержательную речь, оповестив домашних слуг, что сие — его
телохранительница, в ссоры с ней не вступать, ибо она всегда при
оружии, а головы рубить её учили с детства.
Это произвело впечатление.
Потом была каморка — но с окном,
выходящим в сад, подле спальни мага. Каморка, а в ней — деревянное
ложе, лавка, стол, сундук.
Жилище, достойное вождя клана.
— Мы здесь не задержимся, Шаарта. —
Публий стоял на пороге. — Выступаем послезавтра, а пока — мне надо
тебя вооружить как следует. Нет-нет, твои сабли и кинжалы хороши,
доброе железо, но мы направляемся к Рогу Огненного Зверя и
развалинам Элмириуса, а там требуется кое-что покрепче.
Рог Огненного Зверя. Жуткое место.
Место, где пляшут обезумевшие пламенные боги и божки, твари из
полыхающей крови земных глубин. Где стоит ледяной замок, от
которого растекается окрест злая, мертвящая сила. Драконоголовые
давно не ходили туда. И Огненноглазые, даром что бесчестные и
презренные, старались не соваться к древним руинам тоже.
Но вслух она сказала только одно:
— Да, хозяин.
* * *
Весь следующий день они провели на
рынке. Рынок в Арморике был изобилен, необъятен, шумен и
многоцветен. Собственно, «рынков» там было много — Рыбный,
Кожевенный, Суконный, Железный…
Был, само собой, и Рабский.
Тут смешивались небывалые запахи,
разом звучали все мыслимые и немыслимые наречья; здесь можно было
встретить почти квадратного гнома, несмотря ни на какую жару, не
расстающегося с широченным поясом; тощего зеленокожего гоблина или
тонколицего невозмутимого сидха, смуглого кривоногого кобольда или
лохматого мускулистого фирболга. Цокали копытами настоящие
центавры, брели, мрачно озираясь, могучие огры — как правило, с
ошейниками.