Очень, очень глупая атака.
Сабля свистнула — гладиус со звоном
отлетел в сторону, кинжал упал в пыль из умело вывернутой руки, и
на него обильно закапала кровь. Раненый закричал, упал на колени,
схватившись за рассечённое запястье — из-под пальцев толчками
выбивались карминные струйки. Из толпы послышался свист, возгласы,
одобрительные вперемешку с возмущёнными.
А она уже оборачивалась ко второму
противнику — вовремя. Этот оказался хитрее, выждал момент, ударил в
спину — бесчестно, зато надёжно. Драконоголовые никогда не
поступали так, даже с самыми лютыми врагами, даже с позором их
племени — Огненноглазыми, по недосмотру богов живущими по
соседству. Драконоголовые не били в спину — но это не значит, что
они не были готовы встретить такой удар..
Орка круто развернулась навстречу,
изогнувшись — словно падала в объятия врагу. Удар гладиуса пришёлся
мимо, замах кинжала запоздал, зато сабля легко вошла в открывшийся
живот — снизу вверх под грудинную кость, пробивая сердце.
Он даже не понял, что умер.
— Satis![1] — повелительно крикнул
кто-то из-за частокола, и Шаарта послушно остановилась.
Она сама протянула саблю
распорядителю; низко склонив голову, вернулась на помост.
Простонародье перед ним уже разогнали, освободив место для
уважаемых покупателей, каковых — отметила орка — оказалось не так
уж и много.
Но зато каких!.. Ланиста в белой тоге
с хлыстом. Пара молодых людей, донельзя изнеженных на вид,
прибывших в одном паланкине, обнимавшихся и жеманно при этом
хихикавших. Двое бородатых гномов в роскошных золотых поясах,
закрывавших весь живот. Полноватая женщина под плотной вуалью,
сопровождаемая четвёркой до зубов вооружённых слуг — откуда-то с
юга, судя по оливковой коже.
Начинался истинный торг.
Купец выкрикнул цену. Ей, стоявшей на
помосте, слова торговца ничего не говорили, и она осталась
бесстрастной, глядя поверх голов — на цветастые пологи над
прилавками, на множество тачек, тележек, телег и возов. На
разложенные там невиданные товары, о каких Драконоголовые никогда и
ничего не слышали.
Она стояла, не стесняясь собственной
наготы, своей смуглой, словно старая бронза, кожи. В её племени
девушки сами выбирали себе суженых — мужчины слишком заняты охотой
и войной, чтобы тратить время ещё и на это.
Но здесь не было мужчин. И здесь
некого было стесняться.