Окинув беглым взглядом окрестности
замка, всадник насчитал шестнадцать свидетельств казни — плачущих,
накренившихся, обуглившихся бревен. Он с отвращением отвернулся и
поторопился проехать это ужасное место.
«Ch`agg[1],
— прошипел йерро сквозь зубы, вспомнив епископа. — Всегда был
ослом. Кривая поросль редко вырастает в прямое дерево».
Минув барбакан, всадник по опущенному
через широкий ров мосту въехал под высокие своды ворот. Из пятерых
опирающихся на тяжелые алебарды пехотинцев, скучающих у решетки, по
крайней мере четверо смотрели на путника подозрительно, однако ни
один не решился преградить ему путь. Виновата ли в этом была
необычного вида рукоять боевого меча или холодные глаза, блеснувшие
из-под капюшона, спокойное лицо с чертами высокородца, строгая
осанка или прекрасный турнезский конь, но странник, небрежно кинув
под ноги стражи положенную за въезд в город плату — несколько
мелких монет, — спокойно проехал в передний двор крепости. Тот
представлял собой целое поселение: казармы, склады, конюшни, жилища
простого народа — грубые, но крепкие домины из камня и дерева, —
кузня, купальня и даже мельница. Суетились горожане. Сновали
торговцы, предлагая разную мелочь. Прохаживались между рядов
надменные гвардейцы.
Не без труда пробившись через толчею
на торговой площади, всадник вскоре добрался до цели своего
путешествия — городской часовни. Он передал поводья чумазому
мальчугану, ожидавшему подачки, и бросил ему блестящую монету.
Глаза попрошайки загорелись.
— Конечно, я присмотрю за конем! —
отчаянно кивал мальчуган. — Конечно, если господин попросит... И
добавит еще столько же, если будет все в порядке? Ох...
Мальчонка привязал коня к столбу и,
схватив ведро, бросился за водой. Он впервые видел такого
породистого скакуна вблизи. От волнения споткнулся о подвернувшийся
камень и едва не пропахал землю носом. А конь, носивший странную
кличку Хигло, был и вправду хорош: стройный, высокий и поджарый,
словно чистокровная борзая, с тонкими, но сильными ногами,
развитыми суставами и небольшими копытами, чуть горбоносым профилем
и выпуклым лбом. Буланый окрас тонкой шелковистой шерсти с
характерным ярким золотым отблеском становился на ногах черным, как
сажа. Это был истинный представитель своей породы. Оставалось
только догадываться, как он достался этому господину.