Марк качает головой.
- К Ушастому, вот куда. Это главный
шептун его светлости. Ты не надейся, не поймаешь: Ушастый давно уже
смылся из столицы. Поговорил его светлость с ним, а потом вызвал к
себе капитана Дермота. Его-то ты знаешь: командир над герцогскими
гвардейцами. Велел снова: скачи. Но не как попало, а так, чтобы
мимо особняка Лабелинов. Понял? А проедешь особняк – встань на
пригорке, оттуда хорошо всю усадьбу видно… Встал я, там они с
Дермотом, значит, и беседовали…
- И что все это значит? – Марк
невинно взирает на кучера.
- Дурак, что ли? – фыркает Джонас. –
Рыжая сучка – дочь Медведицы! Она же северянка, ненавидит Лабелина!
Нашла против его светлости какую-то дрянь и шантажировала, чтобы
руками его светлости изжить Лабелина со света! Вот тебе
заговорщица! Ее бери, а от леди Аланис отстань.
Марк улыбается.
- Чего скалишься? – зло фыркает
кучер. – Не веришь, что ли?
- Напротив, очень даже верю. Ай да
Глория!..
Марк поднимается. Сэмми пялится то на
него, то на кучера, и все не может вернуть на место отпавшую
челюсть. Марк аккуратно вынимает из ладони Сэмми дубинку.
- Ты этой штуковиной пореже
пользуйся. Если хочешь в жизни чего-то добиться, вообще забудь про
нее. Ага?..
- Чиф… да, чиф, конечно…
Сэмми, наконец, собирается с мыслями
и принимается тараторить:
- Что прикажете, чиф? Мне изложить
все в донесении, или вы сами доложите?
- Кому доложу?..
- Его величеству, конечно! Ведь это
же… вы же, чиф, вы же просто сокровище выкопали! Как вам это
удалось?! За десять-то минут! Дочь Медведицы покушалась на Лабелина
– это же как гром будет!
Марк усмехается:
- Забудь, чепуха.
- Как? Почему?..
- Да потому, что Лабелин жив. Глория
сперва выпустила в него стрелу, а потом одумалась и сама же
перехватила. За что прикажешь ее судить? За ненависть к правителю
Южного Пути? Ну, парень, если это – преступление, то весь Север
Империи надо превратить в одну большую каторгу.
- Но, чиф, она же… что же нам, просто
забыть?..
- Именно, Сэмми, в самую точку. Ты об
этом забудешь сразу, как только я выйду из допросной. – Глаза
Ворона Короны становятся неприятно серьезными. – А если вдруг
когда-нибудь ляпнешь хоть слово – окажешься на месте этого кучера.
Тебе ясно?
Дознаватель ошарашено кивает. Марк
уходит, не сделав даже попытки объяснить свое решение.
* * *