Жили мы у воды, в краях наших издавна
ладья рубили справные, а мужи смело выходили в море, бранились с
данами, да свеями, да урманами. Вот и тогда нашлись лихие головы,
срубили ладью скоро и в ответный набег пошли, выбрав вожака из
лучших среди нас воев, Витслава. В Сигтуну прибыли купцами, да на
торгу узнали, кто из ярлов был в землях варинов и бахвалился
богатой добычей. Разузнали, где зимует этот ярл — Роффе его
кликали, волк по-нашему. Прибыли в его землю, нам повезло: было где
причалить подальше от пристаней свейских. А уж ночью на меч волчью
крепость взяли! Причем нас с братом, как самых мелких и прытких,
послали через частокол перелезть, да ворота открыть.
Витслав рассудил здраво — у нас-то ведь
ни кольчуг, ни шеломов, только луки со стрелами, топоры да ножи.
Ночью ничего не сверкнет, не звякнет. Нам повезло: перелезли через
тын, забросив на него веревку с крюком, а потом к воротам сами и
вышли. Точнее, Дражко вышел, а я сзади притаился. Там всего двое
воев бдело: один у створок, другой на вышке, вот брат к
находящемуся внизу и приблизился, отвлекая внимание. А свей и не
понял ничего — что к нему за малец подходит? Не испугался, пока в
пузо ножом не получил. А тут уж и я дозорного стрелой с вышки сбил,
да после к брату на помощь поспешил: он свея хоть и ранил, да не
свалил. Схватился вражина за топор, но крика не поднял: не
уразумел, видать, что нападение это. Ничто, еще две стрелы в грудь
его успокоили. Так мы с братом меньшим ворота и взяли, а уж там
Витслав дружину привел — и за ночь мы весь бург вырезали, взяли
ворогов теплыми ото сна!
Только Роффе в живых оставили, да
ненадолго: прибили его к воротам собственного дома, пока с женой
его и дочерями дружина тешилась, а после каждый, кто хотел,
упражнялся по ярлу в меткости. Кто топоры метал, кто сулицы... Мы с
братом по стреле пустили — вот только грязно все это было, зря. Не
стоило над свеем так издеваться, да и семью его пощадить можно
было, чем девки-то виноваты? Они же ведь кровь наших не проливали.
А с другой стороны, на шее младшей дочки я увидел ожерелье своей
сестры... Мы тогда с Дражко впервые плоть с бабами потешили, да
только вряд ли кто из них после игрищ тех выжил. А коли и так, как
им уцелеть-то зимой в спаленном бурге? Жалко их...
Варяг прервал свой рассказ, откровенно
пугающий своей обыденной жестокостью. Я хотел было попросить его
замолчать, но тут Добран продолжил: