– Понимаю, – согласился Лазарь вслух.
Все с подозрением уставились на него.
– Ты-то что понимаешь? – набычился Калим.
– Я понимаю, что для тебя, капитан Немо, уже ничего не будет хорошо. И еще я понимаю, что наш разговор окончен. С вашего позволения, господа, мы с Яникой хотели бы откланяться.
Лазарь взял ее за холодную и влажную, как снулая рыба, ладонь:
– Пошли отсюда.
– Ты что? – изумилась Яника.
– Не беспокойся, Иисус зачислил тебе баллов за эту жертву. А этот террариум обойдется и без меня. Пошли-пошли.
Яника не стала сопротивляться – она исчерпала все силы.
Они стали медленно отступать к полукругу охранников.
– Пропустите, – чуть подумав, скомандовал Калим. Бросил последний взгляд на падчерицу, повернулся широкой клетчатой спиной и дернул дверную ручку «Ниссана». – Все в лагерь. Живо!
Яника совсем сдалась, и последнюю сотню метров до ближайшего подъезда Лазарь пронес ее на руках.
– Чего ты со мной таскаешься, как с писаной торбой? – вяло полюбопытствовала она. – Влюбился, что ли?
– Извини, но заразные полумертвые девки, мечтающие поскорее избавиться от приставки «полу», не в моем вкусе.
Подъезд встречал темнотой и прохладой. Выбирать подходящую квартиру было некогда, поэтому подошла первая незапертая. По стойкому запаху дореволюционной мебели и каких-то мазей стало ясно, что раньше здесь жили старики. Вполне возможно, тот самый старпер в камуфляже, обиженный на Лазаря за непочтительное отношение к возрасту.
Лазарь уложил Янику на невысокую двуспальную кровать, застеленную в несколько слоев перинами и покрытую лоскутным покрывалом.
– Сейчас ты опять куда-нибудь запропастишься, а потом вернешься с какой-нибудь новой идеей и станешь кричать, что надо скорее куда-то бежать и что-то делать, – сонно лепетала Яника, сворачиваясь на кровати калачиком, – Идиотские идеи, да. – Лазарь склонился над ней. – В этом я дока. Тебе не холодно? Может, укрыть чем?
В голове все еще вертелся жест ее самоотречения – как она толкала его в спину, умоляя отчима впустить его в лагерь. Вдруг Лазарю захотелось наклониться еще ниже и поцеловать ее – это крохотное, жалкое, но в то же время невыразимо нежное создание. Поцеловать напоследок, потому что пессимист внутри него подсказывал, что больше такой возможности может не представиться.
– Нет, мне не холодно. И не жарко. Мне никак. Знаешь, я ведь даже не удивилась, когда увидела… как он выходит из машины. Будто так и должно было быть. – С каждым новым словом ее голос слабел и терял разборчивость, словно она говорила, уходя вдаль. – Только не могу понять – откуда ты узнал? Хотя, наверное, не так уж много ты знал, если думал, что он и есть волшебное слово. Но все равно – откуда?