А я мечтала только об одном – стать
воином. Я готова была продать свою душу и тело за боевые
способности. Но проходили месяцы тренировок – и ничего не менялась.
Я оставалась слабенькой, неуклюжей девочкой с плохой
координацией.
Маша сочувствовала мне и советовала
уйти от Бранимира, но остаться в клубе. Яр, наоборот, уговаривал
бросить тренировки, чтобы сохранить женственность. Тогда, может, и
Бранимир начнет смотреть по-другому.
Больше всего я боялась, что мой
тренер перестанет орать и начнет меня бить. Это невозможно
вынести.
Я бы дала ему сдачи. Ему. Своему
любимому.
И он выгнал бы меня из клуба
навсегда.
Постепенно, сама того не замечая, я
стала ненавидеть своего Бранимира и бояться тренировок.
Я превратилась в озлобленного и
забитого зверька. А тренер хотел результатов – и не было дня, в
который он не напомнил бы мне о моей неуклюжести и о том, что скоро
я пропью свой талант видеть светлые зоны.
Почти каждую тренировку я рыдала в
раздевалке. И кричала, что взорву ко всем чертям церкви с
серебряными куполами, потому что они не дают мне быть счастливой.
Потому что они всего лишь наркотик для ума и чувств.
Радомировцы не вмешивались – тренер
был для них незыблемым авторитетом. Только Маша приходила,
присносила воды и успокаивала.
Я оживлялась только в спаррингах.
Билась я с огромным удовольствием. Даже Бранимир хвалил меня за
смелость, граничившую с безбашенностью. И тогда просыпалась робкая
надежда: а вдруг и вправду стану воином. И мой славянский
рукопашник будет относиться ко мне теплее. Или даже полюбит. Я
наивно полагала, что любят за что-то. За результат. И мне хотелось
заслужить любовь Бранимира, став воином.
Бранимир и сам хотел сделать из меня
крутого бойца, руководствуясь соображениями, о которых вслух не
говорил. Он был садовником, а я – деревцем. Деревце надо поливать,
поэтому тренер поливал меня бранью, унижениями и оскорблениями.
Если я что-то делала неправильно, он заставлял меня по-пластунски
ползать. Утверждал, что грядет война, и это умение пригодится.
Но какая война, с кем? Бранимир не
отвечал. И я ползала по залу, собирая на себя пыль и грязь. Ребята
сочувственно оглядывались, но молчали.
Я всегда, стиснув зубы, выполняла
любые его команды. Даже самые странные и абсурдные. Я мечтала, я
верила в то, что стану воином.