Он замолчал.
– А потом что было?
– А потом я написал песню «Лейся,
пиво», собрал группу «Интер» и стал урбантрипщиком.
– Круто! Вы – отличный коллектив.
– Да, хоть и не обладаем врожденным
талантом, как у Эли. И музыкальным образованием не отягощены. Но
играем неплохо.
Он пожал мне руку и улыбнулся так
открыто, что мое сердце перестало биться.
Мы еще несколько минут молчали,
вслушиваясь в звуки леса.
– Пойдем, – Ёрш подал мне руку. – Уже
темнеет.
– Нет, я хочу увидеть ночь
Бельтейна.
– Отлично, только не замерзни.
И мы двинулись дальше, вглубь леса, с
наслаждением трогая кору деревьев.
А потом стало совсем темно. Но я
знала Веренский Заповедный лес, как свои пять пальцев. И Ёрш был
рядом. Мне мучительно захотелось, чтобы он опять взял меня за руку,
но этого не происходило.
Так мы и шли в темноте, радуясь
весне. Вдруг мелькнула какая-то тень.
– Что это? – я сразу же прижалась к
сталкеру.
– Не бойся, это поутри. Я же говорил,
что они смотрят нам в спину. Чувствую этих тварей.
– Но мы же находимся в разрешенной
части леса! Их территории – к северу. А что ты знаешь про этих…
гномов?
– Ходят легенды, и я им склонен
доверять, про поутри – исконных обитателей Верены. Когда пришли
первые переселенцы из Центральной России – пахарь, строитель и
аптекарь, с ними заключили договор. Люди обещали построить церкви с
серебряными куполами, а также хранить покой на вверенных землях.
Красноглазые карлики ушли в леса, псоглавцы – в подземелья, а
ведьмы растворились среди населения. Ассимилировались. Потом и
светлые зоны появились. Жаль, что сейчас они уменьшаются с каждым
годом. А все потому, что люди нарушили договоренности о мире и
согласии. Создали Краснокрестецк, связанный с вооружением. И, как
теперь выяснилось, затопили целый город. Так и образовались
отрицательные эгрегоры – места темной и страшной силы. Хотя,
наверное, тень тебе всего лишь показалась.
А потом лес внезапно загудел. Или
даже завыл, как брошенный пес.
– Что-то меня пугает эта ночь
Бельтейна. Дай руку, Иней. Идем отсюда подобру, поздорову.
И мы пошли, почти прижавшись друг к
другу. А я впервые в жизни поняла, что не знаю, где нахожусь. Это
сам Бельтейн играл с нами, проверяя на прочность. Я вдруг подумала
о смерти и поняла, что лучше уж умереть здесь, чем в каком-нибудь
заброшенном доме.