Я стою на высокой башне, открытая всем ветрам. Башня по форме напоминает Эйфелеву, но только с круглыми смотровыми площадками. А внизу по земле движутся эшелоны и много черных машин. Башня то ввинчивается в землю, как штопор в бутылку, то вывинчивается. И сквозь меня, через площадку на которой стою, проносятся эшелоны, словно цветные слайды, на которых запечатлен другой мир.
О том, что началась война в Косово, я узнала от местного коммуниста Георга и Лельки, которая бегает как собака по Берлину и собирает подписи. Кучку газеты «Мир», которую я получаю бесплатно от общества поддержки студентов, я аккуратно складываю у стены. Газета консервативная, да и Олеська из Тулы вчера плевалась и разругалась на этой почве с мужем-немцем – по здешнему телеку показывают однобокие сюжеты. И сразу становится ясно, кто за кого, и что нейтралы тоже на чьей-то стороне. Но все это меня колышет мало, потому что завтра я не смогу нажать мой код и снять 10 марок. В университет пойду пешком, потому что велосипед еще не освоила, и это в два раза замедляет жизнь.
Одна моя подруга захотела, чтобы неприятный ей человек поскользнулся на лестнице. Он неловко повернулся, сломал каблук, упал и летел со страшной скоростью. Другая (она теперь в Америке, мать двоих детей) пожелала, чтобы человек умер. Человек умер. Я однажды страшно разволновалась по поводу того, что официант Райнер не обращал на меня внимания, и долго резала и била его во сне. Утром следующего дня Райнер не вышел на работу, а потом и совсем уволился из кабачка «Томаты», где молодой 40-летний человек на самом деле просто подрабатывал, а жил на пенсию, получаемую от государства по причине болезни. Познакомились мы с ним на дне рождения у Тани – моей соседки по общежитию, смуглой черноглазой полукровки (мама-немка, папа-африканец) в дискоклубе «Бомбастик». Я сидела за стойкой и рассматривала в зеркальном потолке себя. Блондинка в черном. В «Бомбастик» вообще ходят одни только блондинки разных возрастов от 15 до 60. Негров снимать. Чернокожие мужчины охотно предлагают свои услуги, потому что уж очень хотят остаться в Германии навсегда. Так что же Райнер? Ах, Райнер меня покорил. Я задрожала и покрылась мелкими мурашками. Я стала прикуривать от его сигареты, делать так называемый поцелуй двух сигарет и тут же пошла танцевать. В ответ на этот ход Райнер продемонстрировал свои познания, сказав, что видел как-то по телевизору Россию, и что это большая страна. Я утвердительно воскликнула: «Я-а-а!»