Вот и прояснилась история «шайки Львова» - подумал я, а как все
просто оказалось…
Спросил Петра Степановича, что с аптечным ящиком, он ответил,
что от аптеки почти ничего не осталось, всю перевязку и йод
израсходовали. СЦ тоже кончился, банку с мазью пулей разбило,
остались кое какие порошки, включая хинин, но он их вместе с
хирургическими инструментами в сумки рассовал, а те – во вьюк, вот
все, что осталось, и приехало сюда на муле в этом вьюке.
Потом меня пригласили к вернувшемуся с Военного совета
Мэконныну. Рас сказал, что теперь я тоже член Совета и мне надо
быть каждый вечер на его заседаниях у Негуса. Я ответил, что царь
еще не утвердил мою отставку, но посещать заседания я буду, что-то
мне говорит, что он эту отставку примет, хотя бы для того, чтобы
потрафить итальянцам – вот, мол, «ближнего боярина» прогнал в
отставку из-за того, что тот недосмотрел. Сказал, что вместе со
мной в отставку попросилось еще четверо офицеров и фельдшер, 12
унтер-офицеров и 16 нижних чинов. Все они готовы служить у Негуса,
причем, из казачьих офицеров - все трое и еще капитан-штабист.
Мэконнын сказал, что его корпусу поручено нанести удар по
войскам генерала Аримонди, которые начали наступление на юг. В бой
пойдет галласская конница и пехота на мулах, то есть весь мобильный
отряд в 12 тысяч человек, а затем они должны притворным бегством
заманить в ловушку основные силы итальянцев. Рас сказал, что теперь
приказывать мне он не может, поскольку я ношу звание фитаурари
Негуса и подчинен лично ему, поэтому мне нужно пойти сейчас к
Менелику и уточнить, как мне действовать. Я сейчас же переоделся в
форму фитаурари и поехал к шатру Негуса, гвардейцы меня признали и
отсалютовали ружьями. Потом один из них скрылся в шатре (видимо,
докладывал о моем появлении), и, вернувшись, пригласил внутрь. В
шатре были Негус, Ильг, а еще четыре военачальника, они стояли
перед расстеленной картой. Отсалютовав (то есть, отдав честь и
поклонившись), я сказал о том, что половина моего отряда согласна
служить у Негуса на ранее установленных условиях. Как сказал рас
Мэконнын, завтра планируется выход мобильных сил. Отряд может
принять участие с тремя пулеметами и одним орудием, которое сейчас
приводят в порядок. Требуется переодеть моих людей в абиссинскую
одежду – 4 офицеров и медика, 12 унтер-офицеров и 16 казаков
(вообще, всего казаков из них 27 человек. Остальные - пулеметчики и
артиллеристы). Еще мне потребуется два абиссинских переводчика,
знающие французский или немецкий. Пока я говорил, по приказу Ильга
в шатер, кланяясь на каждом шагу, вошел толстенький человечек, в
котором каждый бы признал снабженца – во всех армиях мира их вид
одинаков. Ильг написал что-то на бумажке и снабженец, кланяясь,
убежал. Потом меня пригласили к карте, чтобы показать путь
следования и диспозицию. Одного взгляда мне хватило, чтобы понять,
что карта Букина на порядок подробнее и точнее, о чем я и заявил.
Попросили принести нашу карту и я вышел из шатра, приказав одному
из сопровождавших меня казаков, разыскать капитана Букина и
пригласить его с картами в шатер Негуса, только пусть приведет себя
в порядок. Через пять минут появился Букин, чистенький и с картами.
Расстелил карты и стал показывать, поясняя по-французски (все же
офицер, закончивший по 1 разряду Николаевскую Академию Главного
штаба). Доклад его произвел серьезное впечатление и Негус спросил,
согласен ли он продолжить службу у него. Букин ответил, что уже
написал рапорт об отставке и передал его мне. Тогда Негус сказал,
что жалованье он будет получать самое высокое из установленных для
моих офицеров – 12 золотых в месяц.