— А почему Сабик не танцует? — спросила Эйли. — Ему нельзя,
потому что ее величество попросила его быть ее кавалером на этом
балу?
Сегин кивнул:
— И поэтому тоже… Но он обычно не танцует с незамужними дамами.
Он уже помолвлен с дочерью одного северного князя и должен скоро
жениться.
— А мне он не говорил ни о какой девушке с Севера, — наивно
удивилась Эйли.
— Он ее никогда не видел, — объяснил Сегин. — Но ее отец очень
знатный и богатый человек и обладает большим влиянием на Севере, а
Сабику нужна поддержка. Он очень уязвим.
— Вот как... — печально произнесла Эйли и едва не сбилась с
шага.
Сегин поддержал ее и сменил тему:
— Эту диадему вы привезли из-за Края Земли?
— Что? Нет. Мне ее вчера подарил Сабик.
— Никогда не видел ничего подобного, — как бы между прочим
заметил Сегин. — Что это за металл?
— Это киммерий, — ответила Эйли, — его привозят из
Ар-и-Дифа.
— И вам не про… не страшно к нему прикасаться?.. Ар-и-Диф…
Его называют еще Жуткой Пустыней.
— Почему? У нас в Таласе многие вещи привозят из Ар-и-Дифа.
— Странное, должно быть, место этот ваш Талас...
— У нас лучше, чем здесь, — убежденно сказала Эйли.
Сегин усмехнулся.
— Ваши серьги так ярко сверкают от света этой люстры, — сказал
он, снова меняя тему.
— Представляете, — охотно ответила Эйли. — Сабик сначала хотел,
чтобы ювелир огранил камни под бриллиант.
— Молоденьким девушкам неприлично носить бриллианты, —
наставительно сказал Сегин.
— Да, — Эйли согласно кивнула. — Даже если они не из алмаза, а
из горного хрусталя. Впрочем, мне бриллианты не очень
нравятся...
— Теперь, прошу вас, реверанс на прощание и танец кончился, —
шепотом подсказал Сегин. И добавил вполне искренне: — Благодарю
вас, княжна, за доставленное удовольствие.
Эйли улыбнулась и выполнила положенное.
Госпожа Морайя, дочь князя Беруджи, считалась при дворе
Императора чародейкой, поэтому ее несколько сторонились, хотя
открытой неприязни выказывать никто не осмеливался. Сама она
принимала это невольное отчуждение как должное и, в сущности, оно
ее весьма устраивало — можно было порой пренебречь светскими
обязанностями и удаляться от двора, подчиняясь собственным
желаниям, а не предписаниям этикета. Красотой она не блистала, хотя
в юности считалась хорошенькой, и сам Император в свое время был
влюблен в нее. Однако, находясь в двоюродном родстве, они не могли
пожениться, а госпожа Морайя была слишком горда, чтобы быть
всего-навсего возлюбленной.