Батен посмотрел на нее с удивлением.
— А ты как думал? — продолжала Эйли. — Может ты и считаешь, что
несправедливо по отношению к тебе, но ты ведь чужак, и ничего не
умеешь, так ведь?
Батен невесело усмехнулся. Мог бы и сам догадаться.
— Поэтому ты будешь работать как все, а получать вдвое меньше, —
закончила Эйли. — А я буду помогать тебе, помогать поварихе и учить
тебя уму-разуму.
— Я выгляжу таким дураком?
— Нет, — честно призналась Эйли. — Но ты с Плато, тебе надо
привыкать.
— Это мне уже говорили, — вздохнул Батен.
Они прошли по гребню перемычки, ограждающей делянку, и
остановились на перекрестке пересечения разделяющих наделы
стенок.
— Это и есть ушки? — спросил Батен, показывая на полощущиеся по
воде лопушиные листья.
Эйли кивнула.
— А мы должны их трепать? — спросил Батен.
— Ага.
— И что это значит?
Вместо ответа Эйли, как была в одежде, прыгнула в воду; ей было
по пояс.
— Прыгай сюда. Я все тебе расскажу.
Батен прыгнул; вода была очень теплой и какой-то густой.
— Вот это ушки, — повторила Эйли. — Это такой моллюск. — Она
неуверенно посмотрела на Батена: знает ли он, что такое
моллюск.
Батен с серьезным видом кивнул — все-таки что-то он читал в
училище.
— Он не кусается и вообще безобидный, — продолжила Эйли
наставительно. — Живет он, живет так шесть лет, и все это
время похож вот на такой, — она показала сжатый кулачок, — камушек.
Он в ракушке живет, чтобы его не съели, и приклеивается ко дну
таким веществом — ушным клеем. А на седьмой год он решает
размножиться. — сказав «размножиться», Эйли хихикнула. — Для этого
ему надо немного попутешествовать, и он начинает отращивать себе
вот это самое ушко.— Эйли подняла лопух над водой и потерла его
пальцами. Батен тоже потрогал шелковистый лоскут и сразу же
почувствовал, что его ткань скользила под пальцами — она была
двойной.
— Он дожидается периода штормов, — продолжала Эйли, — а
потом надувает ушко и на нем уплывает куда-то.
— Так это пузырь! — догадался Батен.
Эйли кивнула.
— Ага, — понял Батен. — И что дальше?
Эйли пожала плечами.
— Он уплывает, откладывает икру и умирает. Вот и все.
— Ага. — Батен ничего пока не понял. — А при чем тут мы?
— А мы хотим его обмануть. Если мы будем вот так вот то и дело
теребить ушки, он оторвется от дна не в период штормов, а на месяц
раньше. Понимаешь, он будет думать, что мы — это шторм.