— Ну, единорогов или драконов я не встречал, — сказал Сабик. — А
волшебников в Империи хватает. Даже многие аристократы занимаются
магией. Если у них есть талант.
— И что — получается? — удивилась Эйли.
— Иногда получается, — заверил ее Сабик. Ну, хоть в чем-то он ее
уел!
Однако он слишком рано радовался.
Эйли покачала головой. Она уже доросла до того возраста, когда в
сказки не верят.
— У нас такими глупостями не занимаются, — рассудительно
проговорила она.
Князь расхохотался. Вот оно!
— Я как-нибудь возьму тебя в гости к настоящему волшебнику. Ты
что-нибудь слышала об Арканастре?
Эйли вежливо улыбнулась. Арканастр был легендой Таласа. Мама
даже рассказывала, что знакома с ним, но сейчас-то Эйли понимала,
что мама просто воспитывала ее на примере мудреца, волшебника и
просто хорошего человека — Арканастра. Ведь не пугала же, как
Букой, Ягой, Теневиком…
Мама…
Она посмотрела на карту.
— Я домой хочу, — сказала она.
1
Батен смотрел, как двое таласаров разбирают большую кучу самых
разных металлических предметов. Преобладала оловянная посуда,
иногда попадались медные и бронзовые вещи, железа почти не было — в
основном популярные последнее время среди простонародья в Империи
железные браслеты или же дешевые ножи и топоры. Попадались и более
интересные вещи, наменянные кромниками у краевиков. Поскольку
сортировщики близко к своей драгоценной куче никого не подпускали,
Батен сидел, свесив ноги, на висячем мостике и смотрел вниз, туда,
где в четырех ярдах под ним были рассыпаны металлические изделия;
таких зрителей на мостике хватало; любопытствующие поглядывали
сверху, делились впечатлениями об увиденном и брали на заметку,
чтобы потом поучаствовать в аукционе.
Батен наконец увидел сверху что-то напоминающее аркебузетный
замок.
— Будьте добры, — вежливо обратился он к тем, кто работал внизу.
— Вот эту вещичку отложите, пожалуйста, в совсем отдельное
место.
— Чего-чего? — разогнулся сортировщик. — Это кто тут
командует?
Батен неловко вытащил из-за пазухи красный шарф, выданный
Павонисом от имени Совета Гильдеров; шарф полагалось повязывать на
голову, но Батен стеснялся столь заметного знака своей избранности
и вытаскивал его лишь в случае необходимости.
Сортировщик посмотрел на шарф, посмотрел на Батена, по лицу его
скользнула недовольная гримаса, и он отложил сомнительный предмет в
"совсем отдельное место". Потом в эту же кучку последовало по
просьбе Батена еще несколько вещей. Большая куча тем временем
рассосалась, разбежалась по разным углам — сортировщики определяли,
что пойдет в переплавку, а что еще может послужить в таком виде, в
котором поступило.