Прошло минут тридцать, и наблюдавший в бинокль Манфред
присвистнул от изумления. Противник двигался вперед такими густыми
массами, что невозможно было распознать расчленение на линии
стрелков. Пехотинцы шли безостановочно, не пригибаясь и не
стреляя.
— Огня не открывать! — командир пулеметного дивизиона, капитан
Плеве, хладнокровно выжидал, когда
лягушатники[5] подойдут на дистанцию
эффективного огня.
До германских окопов оставалось метров восемьсот, когда цепи
пехотинцев в шинелях с подвернутыми полами и красных штанах с
лихостью устремились в атаку. Впереди с саблями наголо бежали
офицеры. Встревоженные солдаты ясно слышали дружные крики: «En
avante! Vive la France![6]». Кое–кто из
пулеметчиков уже начал оглядываться, прикидывая возможность
бегства, и только ругань и удары унтер-офицеров приводили их в
чувство. Бегущая масса приблизилась на пятьсот метров и капитан,
опустив бинокль, с хищной улыбкой на плохо выбритом лице,
моментально превратившей его в чудовище, громко скомандовал:
— Огонь!
Реагируя на этот короткий приказ, пулеметы открыли уничтожающий
огонь. Действие его было неописуемым: в мгновение ока местность
покрылась бесчисленными павшими, и только остатки несчастного полка
смогли уйти из этой кровавой бани.
— Бойня, — заметил побледневший командир полка, опуская
бинокль.
— Классическая, — согласился с ним представитель дивизионного
штаба, не отрывая лицо от бинокля. — Несчастные придурки, видимо,
забыли, что сейчас не 1814-й. Смотрите, а они отходят.
В бинокль было видно, как вдали отступали редкие ряды французов.
Между ними скакали отдельные всадники, неслись галопом орудия.
— Батальная картина старых времен, — отметил командир полка. —
Не хватает только нашей артиллерии. Мы бы их полностью уничтожили.
Так и передайте господину генералу.
Но артиллерия, выделенная на поддержку полка — целый дивизион,
все двенадцать 77-миллиметровых пушек, — в это время пыталась
подавить батарею французских семидесятипяток, расположившихся, в
отличие от остальных батарей, в саду и стреляющих с закрытых
позиций. Может, по этой причине, а может, из-за недостатка снарядов
у немецких артиллеристов, но французы продолжали вести огонь,
заставив залечь посреди поля контратакующий батальон. Солдаты,
стараясь укрыться от летящей с неба свинцовой смерти, поспешно
окапывались. В ход шло все, что было под рукой — ножи, штыки,
кружки, даже сабли, попавшиеся в руку деревяшки и даже каблуки от
сапог. Вдали, километрах в пяти в тылу от лежащей на поле пехоты,
на опушке рощи горел неосторожно выехавший на открытое пространство
грузовик с установленным в кузове пулеметом…