— Приближается явно двухтрубный крейсер. Как мне кажется, мачты
и трубы на нем наклонные, — заметил Ливитин.
— Я пока не различаю таких подробностей, — с уважением посмотрев
на глазастого лейтенанта, заметил стоявший рядом с командиром
Блохин, старший офицер крейсера, — но если вы правы, то по нашему
месту это скорее всего австрийцы из их новой колонии.
— Так точно, господин капитан второго ранга, — отозвался Ливитин
по-уставному, учитывая ситуацию. — Первым, вероятно, «Зента» или
«Сегетвар», а за ним, если судить по дымам, идут как минимум два
трехтрубных. Это, как я полагаю, «Санкт Георг» и «Адмирал
Шпаун».
— Хорошо изучили Бойля и Джейнса[2],
лейтенант, — поощрил глазастого вахтенного офицера командир.
Капитан первого ранга Лебедев, в свое время закончивший минный
класс, очень уважал грамотных подчиненных. И с полного его
одобрения большинство мичманов и лейтенантов крейсера увлекались
чтением именно технической литературы, а не беллетристикой и
актрисками. Впрочем, актрисок посреди океана найти было весьма
проблематично, а страдания героев художественной литературы как-то
бледнели на фоне реальной войны и возможной судьбы застигнутого
превосходящими силами противника крейсера — пусть новейшего и
скоростного, но при этом все равно уязвимого, несмотря на
непревзойденную никем максимальную скорость в двадцать семь узлов и
мощное вооружение.
Пока экипаж «Дмитрия Донского» готовился к бою, противник тоже
не тратил времени даром. Легкий крейсер, отчаянно дымя, устремился
навстречу русским на скорости не меньше шестнадцати-семнадцати
узлов.
— Ваше высбродие! — прибежавший на мостик вестовой тяжело дышал.
Спешил, понятно. — Господин лейтенант Шутов повелели доложить, что
радио на «Нахимов» дошло. Получена кфи… квитанция. Такоже нам
австрияк радирует, просит назвать себя. Господин лейтенант указаний
ждут…
— Передай, пусть забьют радио австрийца искрой, — приказал,
оторвавшись от наблюдения за противником, Блохин. Вестовой убежал,
а на мостике воцарилось напряженное молчание.
— На полрумба влево, держать курс, ход до полного! — прервав
напряженную тишину, скомандовал Блохин. — Огонь открывать по
способности! — добавил он, полуобернувшись к старшему
артиллеристу.
Австрийский бронепалубный крейсер (это был, как практически
точно определил Ливитин, «Сегетвар» из состава колониальной
эскадры) с его 120-миллиметровками уступал по огневой мощи тяжелому
«Донскому», вооруженному семидюймовыми[3] орудиями главного
калибра. Попытка боя против русского крейсера стала бы для него
изощренной формой самоубийства, учитывая разницу в бронировании.
Австрийца защищала лишь одно-двухдюймовая броневая палуба, а
русский «убийца торговли» нес пусть тонкий, трехдюймовый, но полный
бронепояс. Поэтому, едва установив, что перед ним противник,
цесарцы