Если бы еще это было так просто.
— Как думаешь, мисс Дженни, прилично
мне о нем думать? — поинтересовалась я у кошки, которая умывалась
после сытного ужина.
Мисс Дженни выразительно посмотрела
на меня и вернулась к своему занятию.
— Ладно, а если мне его
нарисовать?
Идея пришла настолько внезапно, что
избавиться от нее я уже не смогла. Устроившись поудобнее, я
подтянула к себе альбом с зарисовками — сюда помещались все сюжеты,
за которые я пока не готова была взяться всерьез. Парочка на мосту
через Бельту, стелящийся над рекой туман и тяжелое, хмурое небо.
Пес и мужчина с дымящей трубкой, поводок намотан на кулак так
плотно, что на ладони вздулись вены. Много их было, сохраненных на
бумаге случайных встреч. Эскизы — как пойманные моменты, цвет — это
другое.
Цвет — это жизнь, именно поэтому в
«Девушке» я использовала такой переход. От черно-белого к ярким
краскам. Возможно, поэтому она получилась такой живой. Такой
настоящей.
Первый штрих лег неровно, и я
перевернула страницу.
Закусила губу, вспоминая. Вскоре
карандаш порхал по бумаге, восстанавливая образ: зачесанные назад
волосы, правильной формы череп, маска, плавный контур подбородка… я
чувствовала себя так, словно у меня отняли нечто очень важное.
Надбровные дуги, например. Или крылья носа, скулы, которых мне так
не хватало. Художники — странные люди, и я в том числе. Я
вспоминаю лица по слепку, который составляю в первый миг
знакомства, но здесь не хватало слишком многих деталей. Даже
взгляд, пристальный и пронзительный, от меня постоянно
ускользал.
Видимыми остались только сутулые
плечи и длинные пальцы на набалдашнике трости. Эти пальцы я
запомнила так же ярко, как губы: сжатые в тонкую жесткую линию.
Поймала себя на том, что краснею. То ли от того, что вопрос Лины до
сих пор крутился в голове, то ли от того, какое странное чувство
вызывал во мне один штрих на альбомном листе. Желание прикоснуться
кончиками пальцев, повторить этот контур, стирая резкость. И
немного приподнять уголки…
Улыбка? Поймала себя на мысли, что не
представляю его улыбающимся.
— Знаешь, мисс Дженни, по-моему это
была дурацкая идея, — я отложила альбом.
Щеки продолжали гореть, словно меня
застали за чем-то непристойным. Впрочем, думать о совершенно
незнакомом мужчине в таком ключе — действительно непристойно.
Наверное, мне должно было стать стыдно, но стыдно не было. И это
было еще более непристойно.