Дурацкая привычка!
В ту минуту, когда я об этом
подумала, Ирвин дотянулся и заправил прядку мне за ухо. И тут же
поспешно убрал руку.
— Зато в воскресенье времени у нас
будет предостаточно, — произнес он. — И я наконец-то отдам тебе
подарок.
— Подарок?! Ты привез мне подарок?!
Из Рихаттии?
— Ни слова больше. Все узнаешь в
воскресенье.
— Ирвин! Это нечестно!
В ответ он только заговорщицки
улыбнулся и поцеловал мне руки. Сначала одну, затем другую. Я
смотрела ему в глаза, как во сне, вот только сейчас хотелось
прыгать от счастья. Всевидящий, как мне вообще такое могло
присниться? Это не сон, это бред какой-то, дурное наваждение,
кошмар! Как и все, что было помимо…
— Очень трогательно, — знакомая
насмешка ударила в спину.
Я глубоко вздохнула и медленно
обернулась.
Что ни говори, а некоторые кошмары
имеют обыкновение оживать.
— Вы что-то хотели? — тон Ирвина стал
жестким.
Орман шагнул ближе и остановился
напротив него: Ирвин был выше его на голову, но это преимущество
терялось под ледяным давящим взглядом. Затянутая в перчатку рука
обманчиво-спокойно сжимала набалдашник трости.
— Всего лишь переговорить с мисс Руа.
О нашем деловом соглашении.
Желудок скрутило: совсем как в
детстве, под взглядом отца леди Ребекки или гувернантки, что
доставала розги.
— Шарлотта? — Ирвин взглянул на
меня.
— Все в порядке, — выдавила через
силу и даже улыбнулась. Надеюсь, получилось. — Это связано с
размещением картины, месье Орман занимается… некоторыми
вопросами.
Орман слегка наклонил голову,
насмешливо глядя на меня, а Ирвин нехотя отпустил мои руки.
— До встречи в воскресенье,
Шарлотта.
— До встречи.
Я смотрела ему вслед, пока он
поднимался по лестнице, а после снова повернулась к Орману.
— Вы не могли подождать?
— С какой стати? Мне было скучно.
Последнее он произнес так, словно я
была для него развлечением.
— Ценителю искусства стало скучно
среди картин?
— Я обошел всю выставку и не нашел
здесь ничего интересного. Кроме нее, — он тростью указал на
«Девушку», — и, разумеется, вас.
— Может, вам стоить проверить зрение?
Здесь множество прекрасных работ.
— Снова дерзите, мисс Руа? Как
думаете, захочет он с вами знаться, если узнает о нашем
договоре?
Внутри все похолодело.
— Вы этого не сделаете.
— Вы так считаете?
Орман был выше меня на голову: должно
быть, из-за этого создавалось чувство, что смотрит он надо мной. Не
сквозь, как случалось в разговоре с графом Вудвордом или
владельцами художественных галерей, а именно над. Это было странное
ощущение, ледяное, как кардонийская сталь, и сам он был как
кардонийская сталь при дорогой рукоятке и ножнах. Не нужно было
особо присматриваться, чтобы понять, что его одежда стоит целое
состояние. От шейного платка, скрепленного булавкой, до начищенных
до блеска ботинок.