— Пауль. Вы хотели меня видеть.
— Да. Я хочу знать все про леди
Фейбер и мисс Шарлотту Руа. Как, когда и откуда у этой женщины
появилась воспитанница. Сколько ей было лет. Где они жили. Все.
— Да, Пауль.
— Ты нужен мне здесь, Тхай. Пусть
этим займется Фьет. Немедленно.
Иньфаец склонил голову.
— Это все.
Легкий поклон, щелчок закрывшейся
двери, и он снова повернулся к окну.
Спящий Лигенбург давно стал другим.
Не таким мрачным: в свете электрических фонарей улицы больше не
напоминали тесные коридоры, зажатые между рядами домов. Вместо
скобяной лавки сейчас открылась цветочная, а над пекарней появилась
новая вывеска. Аппетитные булочки были уложены на тарелку и щедро
приправлены джемом.
Впрочем, все эти различия запросто
можно было бы стереть одним взмахом кисти, если бы не одно
существенное: здесь не было ее. Он давно перестал ее
вспоминать. И никого уже больше не представлял, не искал этот образ
ни наяву, ни во снах. Возможно, потому, что она
отпечаталась в нем гораздо глубже, чем можно себе представить. Не в
сердце и не в душе, а за гранью, с которой его вернула.
Сейчас бы впору рассмеяться: второй
раз его наваждением стала женщина, наделенная магией смерти. На
чердаке Шарлотта видела призрака, это совершенно точно. Видеть
призраков способны лишь некромаги или некроманты, но она об этом не
знала. Она вообще не была знакома с магией.
Почему?
Это он обязательно выяснит, но раньше
она вернет ему долг. Вернет его сполна.
Потому что от наваждений нужно
избавляться.
— Ай!
Запястье обожгло, шпилька выпала из
рук и со звоном упала на пол. Я наклонилась, чтобы ее поднять, и у
меня потемнело перед глазами. После вчерашней ночи заснуть так и не
решилась: едва глаза начинали закрываться, насильно выталкивала
себя в реальность. И так несколько раз, поэтому с утра я сыпанула в
чай соли вместо сахара и долго удивлялась странному вкусу.
Запястье дернуло снова, весьма
ощутимо — долг начал напоминать о себе немногим больше часа назад.
Чем увереннее стрелки часов двигались к двенадцати, тем больнее
жалила проклятая метка. Я даже оборачивала руку тряпкой, смоченной
в ледяной воде, но помогало смутно.
Ничего, потерплю.
Сегодня у меня будет замечательный
день. Не просто замечательный — чудесный, волшебный, невероятный! И
я никому не позволю его разрушить.