Странно, но до того вечера я никогда
раньше не называла леди Ребекку мамой. Странно, что эти
воспоминания вернулись ко мне сейчас. Я очень хорошо помнила
чердак, а вот надвигающуюся из темноты фигуру — нет. Фигуру,
которая могла быть взметнувшейся в лунном свете пылью, игрой теней
от сквозняка… да чем угодно, заставившим маленькую девочку потерять
сознание от ужаса. Чувство было такое, словно страх вымарал это из
моей памяти именно для того, чтобы я могла спокойно спать по ночам.
Вот только теперь я вряд ли смогу спокойно спать. Если не пойму,
как с этим справляться.
Если не пойму, как защитить себя от
Ормана.
Наяву и во снах.
Стук за спиной раздался так
неожиданно, что я подскочила у зеркала. Обернулась, быстро оправила
платье и шагнула к двери.
— Ирвин… — начала было, но
осеклась.
Сначала появился букет, и только
потом сам Ирвин. Белоснежные оранжерейные розы благоухали так, что
у меня снова закружилась голова. Я прислонилась к стене, чтобы не
упасть, особенно когда под руками зашелестела дорогая упаковочная
бумага. Мягкая, перехваченная атласной лентой — раньше такие букеты
я видела только в самом дорогом цветочном магазине Лигенбурга. Они
стояли на витринах и казались столь же далекими, как жизнь леди,
которым их дарили. Наверное, герцогиня де Мортен получала такие
каждый день, но я впервые держала такой в руках. Дышала ярким
цветочным ароматом и не могла надышаться.
— Для тебя, Шарлотта. Нежные, как ты
сама. — Ирвин коснулся моей руки. — Найдется, куда поставить?
Поскольку я молча прижимала букет к
груди, он огляделся и шагнул к простенькой вазочке, которая
когда-то была графином. У него разбилась крышка, поэтому я купила
себе новый, а тот превратился в вазу. Особенно когда я разукрасила
его цветами и завитками: получилось ярко и необычно.
— Обещанный подарок. — Ирвин достал
из кармана сверток и протянул мне. — Посмотри, а я пока принесу
воды.
Он вышел, я же осторожно положила
букет на стол и раскрыла сверток, едва уловимо пахнущий пряностями.
Внутри оказался шелковый шарф: невесомый, льющийся между пальцев.
Насыщенного изумрудного цвета. Я пропустила его между ладонями и
прижала к щеке, нежная ткань коснулась разгоряченной кожи лаской
прохлады.
— Нравится? — Оказывается, Ирвин уже
вернулся и стоял в дверях.
— Очень, — прошептала тихо. — Ты
помнишь мой любимый цвет?