Ощущение беззащитности и бесстыдной,
раскрытой позы заставляло сгорать от стыда. По телу волнами
прокатывалось тепло, хотя пасть камина оставалась темной.
Оплетающие меня путы почти не стесняли движений (разве что руки
были надежно «прикованы» друг к другу), но я все равно замерла.
Там, где узел легко касался чувствительной точки, рождалось сладкое
и бессовестное желание, заставившее до боли закусить губу.
Попыталась отрешиться от охвативших
меня чувств: сглотнула и закрыла глаза, но стало только хуже. В
тишине мое участившиеся дыхание и биение пульса сливались с шорохом
графита. Звучащим сильнее и яростнее, чем мне когда-либо доводилось
слышать. Там, где тела касалась веревка, словно протянули огненные
нити. Нити, не причиняющие боли, легко покусывающие кожу узлы,
заставляющие желать этих непристойных ласк, как ничего и никогда
раньше. Как… как я могу этого хотеть? Почему так откровенно
отзываюсь на каждое едва уловимое движение, словно вся состою
только из ощущений?
Бесстыдных, безнравственных,
беспорядочных… и будоражащих.
Сжала пальцы так, что ногти впились в
ладони, но не помогало. Протянутая между ног веревка касалась
нежной кожи раскрытых складок, грудь стала невероятно тяжелой и
ныла. Один раз я попыталась свести ноги, и тут же об этом пожалела
— узел так чувствительно впился в горящий бугорок, что у меня
перехватило дыхание. Но что самое дикое, мне отчаянно, до одури
хотелось коснуться себя, повторяя его след пальцами. Повторяя и
продолжая, впитывая это порочное прикосновение всей кожей.
В отличие от меня, Орман явно
чувствовал себя замечательно: с бесстрастным лицом скользил
взглядом по моему телу. От вытянутых над головой рук, по
напряженным соскам, животу и разведенным бедрам, по линии ног — до
кончиков напряженных пальцев. Время тянулось медленно, по крайней
мере, мне казалось, что прошел год. Или целая вечность, а может
быть, две, когда он отложил карандаш и поднялся.
— На сегодня, пожалуй, хватит.
На сегодня?!
— Не надейтесь, что я приду к вам еще
раз, — отрезала жестко, когда он шагнул ко мне.
— Придете, — он провел пальцами по
моему запястью. — Когда я позову.
— Мы договаривались…
— Что вы будете мне позировать. Вам
же понравилось.
Затянутая в перчатку рука скользнула
по внутренней стороне бедра, стирая влажный след.