— Клянусь, не уколю. И платье сошью, какого ни у кого нет. Точно в отборе победишь, — пообещала швея и споро взялась за дело, игнорируя мой вопрос о таинственном женихе.
Асмодей в это время задумчиво чесал за ухом вонючего Бусика.
— Похожа она на нее, пес. Знал Люцифер, кого отправить на поиски этой твари. Да уж, пытки — его конек. Не зря он император Великой Преисподней.
Пес счастливо повизгивал, глядя на хозяина горящими глазами. Воздух вокруг вдруг задрожал, стал похож на плотный кисель.
— Ну, здравствуй, брат, — сказал появившийся из воздуха, неприметно одетый мужчина. Пес подобрался, готовый к прыжку.
— И тебе не хворать, Муриэль, — ухмыльнулся демон, глядя, как за спиной у пришельца распускаются белоснежные крылья. — Зачем явился?
— А ты не знаешь? За девчонкой, конечно, — открыто улыбнулся белокрылый, и в руке его сверкнуло лезвие клинка. — Думаю, мы не будем ссориться из-за такой малости. Тем более что у тебя нет никаких шансов против Ангела Божьего.
— Наверное все же придется нам поссориться, — весело улыбнулся демон, — потому что нефилима ты не получишь.
— Нефилимы — зло. Они подлежат немедленному уничтожению. Это тебе известно, Асмодей. Отец отправил меня убить мерзкое существо. Я понимаю, конечно, твою привязанность к выродку и чту историю твоего рода. Но не забывай, что ты тоже сын Божий, хоть и предатель.
— Все мы чьи-то дети, Муриэль, — помрачнев, оскалился рыцарь. Блестящие черные крылья раскрылись за его спиной, отливая стальным блеском. — Ты, низший Ангел, угрожаешь мне этой зубочисткой? Мне, рыцарю Ада? Твой отец зря отправил сюда столь никчемное свое произведение! — взревел так, что загудела земля. Адская гончая, вечный спутник рыцаря ада, оскалилась, выпуская изо рта струю пламени. Асмодей взмахнул крылом, демонстрируя острые как бритва, стальные перья. Ангел сделал молниеносный выпад, но клинок лишь скользнул по крылу, закрывающему тело рыцаря Ада, словно щит, не причинив ему даже малейшего повреждения. Лицо демона начало меняться, превращаясь в страшную, уродливую маску — истинное лицо демона разврата и похоти. Ангел отвлекся лишь на долю секунды, которых Асмодею хватило, чтобы вонзить в его грудь тонкий серебряный клинок.
— Я помню свою историю, Ангел Божий, — усмехнулся рыцарь Ада, глядя в глаза умирающего ангела.